Стримово други! Живее живых мы в ютьюбе.
Белая ночь — это вечные сумерки в шлюпе,
ты не линейный, без ранга и второстепенный,
и временами воюешь, хоть и не военный,
в меру покорный — не смотришь на лица в ондатрах,
мерой попкорна измерены ленты в театрах,
более мерин, чем жеребец в чистом поле,
поле — таверна, а страсти и боль — о футболе;
лайки, донаты… от «флексить» до «хейтить» — полшага.
Что тебе надо? Вписка, личинус, бумага,
чилиться изи…
но львы молодые жестоки —
утром найдёшься бригадой в чужом водостоке.
На тротуарах истолку
С стеклом и солнцем пополам,
Зимой открою потолку
И дам читать сырым углам.
Задекламирует чердак
С поклоном рамам и зиме,
К карнизам прянет чехарда
Чудачеств, бедствий и замет.
Буран не месяц будет месть,
Концы, начала заметет.
Внезапно вспомню: солнце есть;
Увижу: свет давно не тот.
Галчонком глянет Рождество,
И разгулявшийся денек
Прояснит много из того,
Что мне и милой невдомек.
В кашне, ладонью заслонясь,
Сквозь фортку крикну детворе:
Какое, милые, у нас
Тысячелетье на дворе?
Кто тропку к двери проторил,
К дыре, засыпанной крупой,
Пока я с Байроном курил,
Пока я пил с Эдгаром По?
Пока в Дарьял, как к другу, вхож,
Как в ад, в цейхгауз и в арсенал,
Я жизнь, как Лермонтова дрожь,
Как губы в вермут окунал.
Лето 1917
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
