Век откинулся в срок, облачился во фрак,
босоногий обулся в чужие баретки
и в прикиде таком век уселся в кабак,
чтобы вывернуть душу в стихах на салфетке.
Мир иной на дворе, - плач про всё ни о чём,
граждан нет и в помине, есть только поэты.
Намекая, что аист совсем ни при чём,
девы старые учат детишек про это.
Не заходит Луна, не поют петухи,
по утрам подаются омлеты и кофе,
поэтессы от Бога рожают стихи
и греха не боятся рифмуя "Голгофу".
Овнов мал кругозор и в плечах неширок,
перепутал баран с миской супа подсолнух.
Уши прячет свои, но Винсент - полубог,
ух баранам не режет ни полу ни полным.
Пишут маслом приматы с натуры Луну,
не забыв про яичницу вставить ремарку.
И, травы косячок обезьянки курнув,
вновь заводят о Боге и вере шарманку.
Лакированных блеск ослепляет штиблет,
не волнует минутная слабость, а близость
насадить не способна на ..й интеллект,
и на цепь, как рабу, посадить похотливость.
Топит око в слезе не кино, а parfum
и щекочет ноздрю непродвинутым дамам.
Но мозги вышибает Монро, сквозь костюм
кожу жжёт, ведь пиджак и штаны от Адама.
Не заходит Луна и вокруг благодать,
петухи не поют, чай боятся данайцев.
Именами мужскими себя нарекать
стали куры в курятнике, сидя на яйцах.
Век земной постарел, а для подвигов хил
и друзья и враги покрываются пылью.
Век, скажи для чего ты меня воскресил?
И с тех пор я кружу, как и ты, но без крыльев.
Это тоже пройдёт, крылья вырастут вновь.
Пусть не станет Россия вам братской могилой.
И плевать, что нельзя, зарифмуйте любовь!
Греет землю надежда и Бог нас помилуй.
На окошке на фоне заката
дрянь какая-то жёлтым цвела.
В общежитии жиркомбината
некто Н., кроме прочих, жила.
И в легчайшем подпитье являясь,
я ей всякие розы дарил.
Раздеваясь, но не разуваясь,
несмешно о смешном говорил.
Трепетала надменная бровка,
матерок с алой губки слетал.
Говорить мне об этом неловко,
но я точно стихи ей читал.
Я читал ей о жизни поэта,
чётко к смерти поэта клоня.
И за это, за это, за это
эта Н. целовала меня.
Целовала меня и любила.
Разливала по кружкам вино.
О печальном смешно говорила.
Михалкова ценила кино.
Выходил я один на дорогу,
чуть шатаясь мотор тормозил.
Мимо кладбища, цирка, острога
вёз меня молчаливый дебил.
И грустил я, спросив сигарету,
что, какая б любовь ни была,
я однажды сюда не приеду.
А она меня очень ждала.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
