Скелетик играет на флейте.
Набросьте же снега, согрейте!
Ведь белые хрупкие пальцы
от холода могут сломаться!
И некому станет таиться
в бессонных глазящих сквозницах.
Никто не возьмёт на поруки
гоморру прошедшие звуки.
Никто этих звуков не слышит.
А только роднее и ближе
скрипят водосточные трубы
губами побитой Гекубы.
*
*
*
Это произошло на улице Ульяновской. Я спешила на работу, чтобы подменить, потому что перед этим подменили меня... На крыльце музея из-за полуоткрытой створки двери выглянул мужчина в клетчатой рубашке без верхней одежды.
И неожиданно обратился ко мне:
- Пойдёмте в музей. Послушаете концерт. Бесплатный. У нас сейчас концерт начинается. Домра. Всего 45 минут.
Я развела руками - в жизни так всегда. Полно какого-то неполноценного времени, а когда вдруг оказываешься где-то нужным - нет и 45 минут.
- Сожалею, работа...
- Но ведь может подождать! - безнадёжно ответил мне он уже вслед.
А я шла уже по улице Чапаева с разведёнными руками. Там было много встречных людей, не как на Ульяновской. Там были хозяйственные мужчины и бестолковые женщины, бабушки с тележками и девчонки с наушниками, были вышедшие из ломбарда и зашедшие за обувью, зелёные и жёлтые разносчики еды и жующие шаурму коричневые индийский студенты. Даже один дедушка с банным веником. Все они торопились. Тут вам не Ульяновская, тут все торопятся по-настоящему, с выражением. А мне хотелось соединить разведённые руки, схватить их в охапку и запихать пинками на концерт домры. Всего на 45 минут. Но если я сама не иду туда, то какое имею право командовать? Люди неслись дальше по своим прямым делам, а за углом при остром дефиците слушателей играла домра. И я у неё в долгу.
*
*
*
Прогноз оправдался - температура достигла нуля.
Ощущается, как пульс утопленника.
Слепая ярость, вышедшая из онлайн,
карать идёт чёрно-белых хроников.
Тсс, футуристка! Прячься, имажинист!
В плащ-распашонку вязких крупозных строчек.
Нас не допросят, как бесполезно жить,
просто в одно мгновение обесточат.
Чтобы разжечь на улице праздничные огни.
Ощущается как День Всех Ненужных.
Где-то за кадром прячется пианист.
В нише под инструментом хранит оружие.
Приходи на меня посмотреть.
Приходи. Я живая. Мне больно.
Этих рук никому не согреть,
Эти губы сказали: «Довольно!»
Каждый вечер подносят к окну
Мое кресло. Я вижу дороги.
О, тебя ли, тебя ль упрекну
За последнюю горечь тревоги!
Не боюсь на земле ничего,
В задыханьях тяжелых бледнея.
Только ночи страшны оттого,
Что глаза твои вижу во сне я.
1912
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
