Скелетик играет на флейте.
Набросьте же снега, согрейте!
Ведь белые хрупкие пальцы
от холода могут сломаться!
И некому станет таиться
в бессонных глазящих сквозницах.
Никто не возьмёт на поруки
гоморру прошедшие звуки.
Никто этих звуков не слышит.
А только роднее и ближе
скрипят водосточные трубы
губами побитой Гекубы.
*
*
*
Это произошло на улице Ульяновской. Я спешила на работу, чтобы подменить, потому что перед этим подменили меня... На крыльце музея из-за полуоткрытой створки двери выглянул мужчина в клетчатой рубашке без верхней одежды.
И неожиданно обратился ко мне:
- Пойдёмте в музей. Послушаете концерт. Бесплатный. У нас сейчас концерт начинается. Домра. Всего 45 минут.
Я развела руками - в жизни так всегда. Полно какого-то неполноценного времени, а когда вдруг оказываешься где-то нужным - нет и 45 минут.
- Сожалею, работа...
- Но ведь может подождать! - безнадёжно ответил мне он уже вслед.
А я шла уже по улице Чапаева с разведёнными руками. Там было много встречных людей, не как на Ульяновской. Там были хозяйственные мужчины и бестолковые женщины, бабушки с тележками и девчонки с наушниками, были вышедшие из ломбарда и зашедшие за обувью, зелёные и жёлтые разносчики еды и жующие шаурму коричневые индийский студенты. Даже один дедушка с банным веником. Все они торопились. Тут вам не Ульяновская, тут все торопятся по-настоящему, с выражением. А мне хотелось соединить разведённые руки, схватить их в охапку и запихать пинками на концерт домры. Всего на 45 минут. Но если я сама не иду туда, то какое имею право командовать? Люди неслись дальше по своим прямым делам, а за углом при остром дефиците слушателей играла домра. И я у неё в долгу.
*
*
*
Прогноз оправдался - температура достигла нуля.
Ощущается, как пульс утопленника.
Слепая ярость, вышедшая из онлайн,
карать идёт чёрно-белых хроников.
Тсс, футуристка! Прячься, имажинист!
В плащ-распашонку вязких крупозных строчек.
Нас не допросят, как бесполезно жить,
просто в одно мгновение обесточат.
Чтобы разжечь на улице праздничные огни.
Ощущается как День Всех Ненужных.
Где-то за кадром прячется пианист.
В нише под инструментом хранит оружие.
Мыша, веришь- нет, но пришлось поискать.. сначала в кулуарах- твой ник, потом страницу, этот « концерт», опять зарегистрироваться...
а все потому, что не успела вовремя написать. А ощущение, что происходят хорошие вещи без меня- не оставляло.
Среди суеты и к концу рабочего дня.. захотелось сесть и слушать.
Умница, Мыша. Что видишь и слышишь.
Спа-си-бо!
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Скоро, скоро будет теплынь,
долголядые май-июнь.
Дотяни до них, доволынь.
Постучи по дереву, сплюнь.
Зренью зябкому Бог подаст
на развод золотой пятак,
густо-синим зальёт Белфаст.
Это странно, но это так.
2
Бенджамину Маркизу-Гилмору
Неподалёку от казармы
живёшь в тиши.
Ты спишь, и сны твои позорны
и хороши.
Ты нанят как бы гувернёром,
и час спустя
ужо возьмёт тебя измором
как бы дитя.
А ну вставай, учёный немец,
мосье француз.
Чуть свет и окне — готов младенец
мотать на ус.
И это лучше, чем прогулка
ненастным днём.
Поправим плед, прочистим горло,
читать начнём.
Сама достоинства наука
у Маршака
про деда глупого и внука,
про ишака —
как перевод восточной байки.
Ах, Бенджамин,
то Пушкин молвил без утайки:
живи один.
Но что поделать, если в доме
один Маршак.
И твой учитель, между нами,
да-да, дружок...
Такое слово есть «фиаско».
Скажи, смешно?
И хоть Белфаст, хоть штат Небраска,
а толку что?
Как будто вещь осталась с лета
лежать в саду,
и в небесах всё меньше света
и дней в году.
3. Баллимакода
За счастливый побег! — ничего себе тост.
Так подмигивай, скалься, глотай, одурев не
от виски с прицепом и джина внахлёст,
четверть века встречая в ирландской деревне.
За бильярдную удаль крестьянских пиров!
И контуженый шар выползает на пузе
в электрическом треске соседних шаров,
и улов разноцветный качается в лузе.
А в крови «Джонни Уокер» качает права.
Полыхает огнём то, что зыбилось жижей.
И клонится к соседней твоя голова
промежуточной масти — не чёрной, не рыжей.
Дочь трактирщика — это же чёрт побери.
И блестящий бретёр каждой бочке затычка.
Это как из любимейших книг попурри.
Дочь трактирщика, мало сказать — католичка.
За бумажное сердце на том гарпуне
над камином в каре полированных лавок!
Но сползает, скользит в пустоту по спине,
повисает рука, потерявшая навык.
Вольный фермер бубнит про навоз и отёл.
И, с поклоном к нему и другим выпивохам,
поднимается в общем-то где-то бретёр
и к ночлегу неблизкому тащится пёхом.
1992
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.