Домой вернёшься с про́клятой войны,
а дома нет.
Вернее, есть,
раздолбанные стены и просвет
недобрый вместо окон,
и поваленный забор,
и раскуроченный снарядами
любимый двор...
И нет двери, а ключ
под скомканным половичком
лежит в пыли, заржавленный,
беспомощный, ничком.
И старый плюшевый медведь
валяется в траве.
Возьми его, стряхни всю грязь,
погладь по голове...
Так хочется кричать, нет, выть,
но не заглу́шишь боль -
застрянет в горле ком,
а на губах проступит соль...
Ты соберёшь себя в кулак,
и водку из горла́
хлебнёшь, закуришь, промолчишь -
такие, брат, дела…
Когда погребают эпоху,
Надгробный псалом не звучит,
Крапиве, чертополоху
Украсить ее предстоит.
И только могильщики лихо
Работают. Дело не ждет!
И тихо, так, господи, тихо,
Что слышно, как время идет.
А после она выплывает,
Как труп на весенней реке, —
Но матери сын не узнает,
И внук отвернется в тоске.
И клонятся головы ниже,
Как маятник, ходит луна.
Так вот — над погибшим Парижем
Такая теперь тишина.
5 августа 1940,
Шереметевский Дом
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
