Были званые, пряные, словно в горах цветы,
Были светлые, тёмные, невысокие и высокие.
Только нет, да и не было в мире, таких как ты,
Лишь одни только копии бледной копии бледной копии.
Были милые, были невиданной красоты,
Я искал в поднебесье, с облаков я нырял в них как в топи и
Воскресал, погибал - вдруг за гранью найдёшься ты -
Но и там только копии бледной копии бледной копии.
Там за гранию волки, там лошади без узды ,
Там восходит звезда в небеса на западе, на востоке ли.
Очарованный странник, идущий на свет звезды,
Без тебя я лишь копия бледной копии бледной копии.
Вот прости великодушно, Володя, не могу не выразить первое впечатление от этого контрового рефрена, что в конце каждой строфы. Напомнило - "жалкое подобие левой руки", что из неприличного старого анекдота)) уж прости ещё раз неисправимого пошляка))
А стих мощный, правда
Да за что прощать? Прикольная асооциация)
ассоциация)
Восхитительно, Володя!
Тамила, спасибо)
Похоже на песню.
да, есть такое)
Да, хотелось бы услышать Ваши стихи в виде песни :)
Мне бы тоже хотелось)
Спасибо)
Очарованным странником я по свету блуждал
И искал лишь такую богиню - белее белой лилии
Но опять не нашел и опять я к ней опоздал,
А нашел лишь копию бледной копии бледной линии
Я молю - отпусти ты меня, скорей отпусти,
Не найти идеал, не приемлет душа подобия,
Во Вселенной, во сне, наяву лишь опять, прости
Только копии бледной, копии бледной копия
Не отпускает Ваш странник, Володя. Все возвращаюсь к нему)))
Спасибо большое.
Очень трогательные варианты.
Для автора подобное восприятие и сотворчество всегда очень дорого.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Нелегкое дело писательский труд –
Живешь, уподобленный волку.
С начала сезона, как Кассий и Брут,
На Цезаря дрочишь двустволку.
Полжизни копить оглушительный газ,
Кишку надрывая полетом,
Чтоб Цезарю метче впаять промеж глаз,
Когда он парит над болотом.
А что тебе Цезарь – великое ль зло,
Что в плане латыни ему повезло?
Таланту вредит многодневный простой,
Ржавеет умолкшая лира.
Любимец манежа писатель Толстой
Булыжники мечет в Шекспира.
Зато и затмился, и пить перестал –
Спокойнее было Толстому
В немеркнущей славе делить пьедестал
С мадам Харриет Бичер-Стоу.
А много ли было в Шекспире вреда?
Занятные ж пьесы писал иногда.
Пускай в хрестоматиях Цезарь давно,
Читал его каждый заочник.
Но Брут утверждает, что Цезарь – говно,
А Брут – компетентный источник.
В карельском скиту на казенных дровах
Ночует Шекспир с пораженьем в правах.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.