что там за Елисейскими полями
откуда отправляемся в полет,
где все что будет с нами- снами,
где солнце не заходит, не встает.
где неземных гармоний подпространство,
душ нерожденных трепетный восторг.
и ужас пред началом новых странствий,
и криков немота и замкнутый простор.
там где рождается все снова изначально,
где свет и тьма еще не рождены,
где все предрешено и все случайно,
безмолвья чистота и частота волны.
там за порогом бытия и славы,
где быть или не быть- одно,
там жажда жить грядущая отрава,
и воплотиться в плоть- вины вино.
там тишины таинственные узы
прорежет новый крик и новый век,
и пропоют в восторге музы:
как смел родиться смертный человек.
В кварталах дальних и печальных, что утром серы и пусты, где выглядят смешно и жалко сирень и прочие цветы, есть дом шестнадцатиэтажный, у дома тополь или клен стоит ненужный и усталый, в пустое небо устремлен; стоит под тополем скамейка, и, лбом уткнувшийся в ладонь, на ней уснул и видит море писатель Дима Рябоконь.
Он развязал и выпил водки, он на хер из дому ушел, он захотел уехать к морю, но до вокзала не дошел. Он захотел уехать к морю, оно — страдания предел. Проматерился, проревелся и на скамейке захрапел.
Но море сине-голубое, оно само к нему пришло и, утреннее и родное, заулыбалося светло. И Дима тоже улыбнулся. И, хоть недвижимый лежал, худой, и лысый, и беззубый, он прямо к морю побежал. Бежит и видит человека на золотом на берегу.
А это я никак до моря доехать тоже не могу — уснул, качаясь на качели, вокруг какие-то кусты. В кварталах дальних и печальных, что утром серы и пусты.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.