О, эта боль терзаний и сомнений,
Прибой морской от строгих ударений,
Стиха корвет причаливший у скал,
Облизанный и пафосный оскал
Сюжета - кальки глупой киноленты.
И юность, взятая у жизни под проценты,
В ней одноклассницы в подъезде поцелуй...
Эх, время, время… Этим не балуй!
Тащи меня упёртого за шкирку,
Укравшего не бублик даже – дырку,
Помедленней, ведь яма впереди,
Уснувшего так сладко на груди
У родины, которая нам мать,
Не смевшего их никому читать
Ни брату, ни девицам, ни друзьям,
Служа стихам покорно, как князьям,
Корявеньким, с копеечной тетрадки,
Написанным как будто в лихорадке…
Мой герой ускользает во тьму.
Вслед за ним устремляются трое.
Я придумал его, потому
что поэту не в кайф без героя.
Я его сочинил от уста-
лости, что ли, еще от желанья
быть услышанным, что ли, чита-
телю в кайф, грехам в оправданье.
Он бездельничал, «Русскую» пил,
он шмонался по паркам туманным.
Я за чтением зренье садил
да коверкал язык иностранным.
Мне бы как-нибудь дошкандыбать
до посмертной серебряной ренты,
а ему, дармоеду, плевать
на аплодисменты.
Это, — бей его, ребя! Душа
без посредников сможет отныне
кое с кем объясниться в пустыне
лишь посредством карандаша.
Воротник поднимаю пальто,
закурив предварительно: время
твое вышло. Мочи его, ребя,
он — никто.
Синий луч с зеленцой по краям
преломляют кирпичные стены.
Слышу рев милицейской сирены,
нарезая по пустырям.
1997
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
