Зима. Декабрь. Снег на крышах.
Дощатый домик. Край села.
«Давай скорей наденем лыжи,
Чтобы вернуться до темна».
Снег пеленой между стволами.
Косым лучом пронизан лес.
А где-то в далеке столбами
Дымятся трубы до небес.
А лес притих. Лишь только птица
Вдруг пролетит между ветвей,
А на полянке копошится
У шишки стайка снегирей.
А иногда от кочки к кочке
Тянулся ровный лисий след.
А по осинникам цепочки
Пушистых белок-непосед.
Так шли, спускаясь и взбираясь.
Он впереди, она за ним.
Друг другу изредка бросая:
«Послушай!» или «Посмотри!»
Смеркалось. Солнце стало низко.
Пора вернуться. Вот и дом.
Умылись. Ужин без изыска.
И в койки… Каждый о своём.
Они уже давно знакомы:
Прошла пора первой любви.
Хотелось ей жить в общем доме
И в нём ласкать детей своих.
В гостях перед его друзьями
Ей надоело быть никем.
И часто не спалось ночами
От этих горестных проблем.
А он вполне и так был счастлив:
Она же с ним и хороша.
Любви в нём искры не угасли –
Живи свободно, не спеша.
Он сладко спал. Проснулся поздно.
Её постель была пуста.
Взял сигарету в рот нервозно,
Так и не поняв ни черта.
Я бы назвала это произведение «без любви». Если нет любви, то ни снег, не лыжи не спасут от пустоты и бессмысленности совместного существования.
Такое впечатление, что стихотворение как бы смазано: хорошо начинается, приятно читать, но потом будто автору наскучило писать и он махнул на свой труд рукой. Я имею в виду неправильные ударения. Также царапают некоторые странные выражения, например: "она же с ним и хороша"
Спасибо за Ваши замечания. Но я сам, читая стих, не переношу обычные для слов ударения и при этом не улавливаю звукового диссонанса.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Когда меня пред Божий суд
На чёрных дрогах повезут,
Смутятся нищие сердца
При виде моего лица.
Оно их тайно восхитит
И страх завистливый родит.
Отстав от шествия, тайком,
Воображаясь мертвецом,
Тогда пред стёклами витрин
Из вас, быть может, не один
Украдкой также сложит рот,
И нос тихонько задерёт,
И глаз полуприщурит свой,
Чтоб видеть, как закрыт другой.
Но свет (иль сумрак?) тайный т о т
На чудака не снизойдёт.
Не отразит румяный лик,
Чем я ужасен и велик:
Ни почивающих теней
На вещей бледности моей,
Ни беспощадного огня,
Который уж лизнул меня.
Последнюю мою примету
Чужому не отдам лицу...
Не подражайте ж мертвецу,
Как подражаете поэту.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.