Первый был явно флейтой:
заливался, шептал, свистел.
Обещал мне Мальту, давал обеты,
обаял Эрота, чтобы тот не жалел стрел.
Но пассажи и трели не долго звенели –
воздух вышел быстро, запал пропал.
Улетела флейта, наплевав на стрелы,
в тишине оставив мой скромный зал.
По контрасту связалась я с контрабасом:
основательным и серьёзным. А как он басил…
Я плыла от голоса, торса, массы.
Но такой демагог (уровень бог) – бесил!
От него бежала быстрее лани
по ретритам, регрессиям, барам – вдруг
из тумана выныривает статный, ладный –
словно клапан, запала на касания этих рук.
Он был ослепительный, очень шумный,
непредсказуемый, дерзкий, как саксофон.
Подругам казалось – не очень умный.
Но такой улётный – хоть в крик, хоть в стон.
Уносил в стратосферу, бросал в ущелья,
то визжал, то мурлыкал безумный джаз.
А потом исчез – осталось похмелье,
рубец на сердце. Ну всё, я пас.
Держалась долго, брала аскезы,
лечилась Моцартом, Дебюсси.
Была неприступна, тверда железно,
лишь о покое могла просить.
И вот однажды, когда надежда
проникла в душу, сменив печаль,
неся с собой безлимит на нежность,
меня нашёл человек-рояль.
Как пел пропойца под моим окном!
Беззубый, перекрикивая птиц,
пропойца под окошком пел о том,
как много в мире тюрем и больниц.
В тюрьме херово: стражники, воры.
В больнице хорошо: врач, медсестра.
Окраинные слушали дворы
такого рода песни до утра.
Потом настал мучительный рассвет,
был голубой до боли небосвод.
И понял я: свободы в мире нет
и не было, есть пара несвобод.
Одна стремится вопреки убить,
другая воскрешает вопреки.
Мешает свет уснуть и, может быть,
во сне узнать, как звезды к нам близки.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
