Ну как тебя мне приручить?
Ты словно ветер.
Весенний. Легкий. Поднимавший стужу
Из молодых сорвавшихся соцветий.
Ты майский ветер, всколыхнувший душу.
Ну как тебя возможно приручить…
Ну как тебя мне обуздать?
Ты словно волны -
Наяды лёгкие у летнего прибоя.
Бросай монетку – захотят, исполнят.
Ты нежность волн любимого мной моря.
Ну кто тебя желает обуздать…
Ну как тебя до гроба не любить?
Ты не моя.
Ты не моя до этого же гроба.
И позабыть тебя не в силах я.
Чтоб позабыть тебя, мне нужно слишком много
Седых дождей, пленительных снегов,
Февральских лун, сентябрьского солнца,
Опасных чужедальних берегов,
С водой забвенья призрачных колодцев,
Открытых слов, зачеркнутых со злостью,
Перед ответом сброшенных звонков,
И одиночества, подвешенного гроздью
Над всем периметром изнеженных фронтов.
Молитв на метанойю не растратить.
И ты лишь та, что на Земле простит.
Но чтоб простить тебя, мне на Земле не хватит
Всех существующих и будущих молитв.
Одно у вечности бескрылой неизменчиво,
Что не прикрыть, не скрыть, не перекрыть:
Столикий яд – единственная женщина,
Которую не в силах я забыть.
Один вопрос себе я задаю,
Чтоб не судить судьбу-злодейку строго:
Как быть с тобой, коль ты в святом раю
Однажды не послушалась и Бога?
Как быть с тобой, коль ты горда, как ветер,
Коль ты сильна, как волны синей глуби.
Как без тебя, коль всё в тебе на свете
Лишь больно ранит, но совсем не губит?
И Бог мне шепчет - мы с ней были грубы,
Остался кто в раю, кто на краю.
И Бог тебя все так же нежно любит.
И я тебя бессовестно люблю…
Я так хочу изобразить весну.
Окно открою
и воды плесну
на мутное стекло, на подоконник.
А впрочем, нет,
подробности — потом.
Я покажу сначала некий дом
и множество закрытых еще окон.
Потом из них я выберу одно
и покажу одно это окно,
но крупно,
так что вата между рам,
показанная тоже крупным планом,
подобна будет снегу
и горам,
что смутно проступают за туманом.
Но тут я на стекло плесну воды,
и женщина взойдет на подоконник,
и станет мокрой тряпкой мыть стекло,
и станет проступать за ним сама
и вся в нем,
как на снимке,
проявляться.
И станут в мокрой раме появляться
ее косынка
и ее лицо,
крутая грудь,
округлое бедро,
колени.
икры,
наконец, ведро
у голых ее ног засеребрится.
Но тут уж время рамам отвориться,
и стекла на мгновенье отразят
деревья, облака и дом напротив,
где тоже моет женщина окно.
И
тут мы вдруг увидим не одно,
а сотни раскрывающихся окон
и женских лиц,
и оголенных рук,
вершащих на стекле прощальный круг.
И мы увидим город чистых стекол.
Светлейший,
он высоких ждет гостей.
Он ждет прибытья гостьи высочайшей.
Он напряженно жаждет новостей,
благих вестей
и пиршественной влаги.
И мы увидим —
ветви еще наги,
но веточки,
в кувшин водружены,
стоят в окне,
как маленькие флаги
той дружеской высокой стороны.
И все это —
как замерший перрон,
где караул построился для встречи,
и трубы уже вскинуты на плечи,
и вот сейчас,
вот-вот уже,
вот-вот…
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
