Блуждая по квартире, набредёшь
на телефон и номер наберёшь.
Тебе ответят "Да" или "Алло"
или "Я слушаю", но, как назло,
слова - все те, которые ты знал,
их говорил, стихи из них писал -
все, как одно, столпились у ключиц,
наверх выталкивая только "Из-
вините, я ошибся". И затем -
короткие гудки. Ну и зачем
людей тревожить было? Всюду тишь
ненарушаемая. И стоишь
у телефона полным мудаком.
Так было и вот с этим вот стихом.
К нему я подступался, трепеща
и воспаряя, думая : "Ну, ща!",
но кто-то вдруг пресечь движеньем рук
успел готовый выпростаться звук
и наложил узорную печать
мне на уста, чтоб мог я лишь мычать
и истину его едва-едва
сумел облечь в убогие слова
и высказаться так, чтоб вы не знали,
как это всё звучит в оригинале.
О, как хороша графоманная
поэзия слов граммофонная:
"Поедем на лодке кататься..."
В пролетке, расшлепывать грязь!
И слушать стихи святотатца,
пугаясь и в мыслях крестясь.
Сам под потолок, недотрога,
он трогает, рифмой звеня,
игрушечным ножиком Бога,
испуганным взглядом меня.
Могучий борец с канарейкой,
приласканный нежной еврейкой,
затравленный Временем-Вием,
катает шары и острит.
Ему только кажется кием
нацеленный на смерть бушприт.
Кораблик из старой газеты
дымит папиросной трубой.
Поедем в "Собаку", поэты,
возьмем бедолагу с собой.
Закутанный в кофточку желтую,
он рябчика тушку тяжелую,
знаток сладковатого мяса,
волочит в трагический рот.
Отрежьте ему ананаса
за то, что он скоро умрет.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
