Слишком холодно. На ногтях вновь потрескался лак,
Ярко-красные крошки липнут к рукам на столе;
И если всё наконец-то выйдет когда-нибудь «Так»
Обещай хоть чуть-чуть поменяться в небритом лице.
Кофе? Можно сразу подкожно, без пудры и без молока.
Мне оставь разве что аромат бурой пены с корицей.
Я могу вновь соврать, что была, как всегда, не права,
Из рук вон, оказавшись, плохой и дурной ученицей.
Я могу… но к чему вязкость жестов, слова и стихи,
Что застряли вне горла так приторно низко и едко?
А давай притворимся, что наши с тобою грехи
Растворились, став пенкой в кофейнике, еле заметной?
Есть в растительной жизни поэта
Злополучный период, когда
Он дичится небесного света
И боится людского суда.
И со дна городского колодца,
Сизарям рассыпая пшено,
Он ужасною клятвой клянется
Расквитаться при случае, но,
Слава Богу, на дачной веранде,
Где жасмин до руки достает,
У припадочной скрипки Вивальди
Мы учились полету - и вот
Пустота высоту набирает,
И душа с высоты пустоты
Наземь падает и обмирает,
Но касаются локтя цветы...
Ничего-то мы толком не знаем,
Труса празднуем, горькую пьем,
От волнения спички ломаем
И посуду по слабости бьем,
Обязуемся резать без лести
Правду-матку как есть напрямик.
Но стихи не орудие мести,
А серебряной чести родник.
1983
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
