К концу дня ощущаю бессмысленность бытия –
Мы то подгоняем время, то всеми силами тормозим его.
Стекло на моих наручно-песочных часах
Треснуло от перепада сердечных температур:
Пламенной любви и ледяного холода разлуки.
И всё бы хорошо – время показывают правильное,
Но чем короче мой путь к тебе, чем я ближе,
Тем быстрее из двойного циферблата Вечности
Сыплются песчинки нашего совместного счастья.
Их всё меньше и меньше, а желаний – всё ещё много.
И всё чаще в конце круглого дня грустит женщина,
Подкармливая алых рыб на своём шёлковом халате –
Ей надоело слушать ночную серенаду одиночества,
И она устала от немого восхищения зеркала.
Глупое стекло знает многие её сердечные тайны,
Но ему далеко до меня – я знаю гораздо больше,
Но ни с кем не собираюсь делиться. Это – только моё!
Иначе случится парадокс Времени: мы будем вместе,
А мои наручно-песочные часы остановятся.
Симонов и Сельвинский стоят, обнявшись,
смотрят на снег и на танковую колею.
– Костя, скажите, кто это бьет по нашим?
– Те, кого не добили, по нашим бьют.
Странная фотокамера у военкора,
вместо блокнота сжимает рука планшет.
– Мы в сорок третьем освободили город?
– Видите ли, Илья, выходит, что нет.
Ров Мариуполя с мирными — словно под Керчью.
И над Донбассом ночью светло как днем.
– Чем тут ответить, Илья, кроме строя речи?
– Огнем, — повторяет Сельвинский. —
Только огнем.
2022
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
