Я нажимаю кнопку «перемотка»:
Ты резко открываешь дверь. С порога
Схватив по морде, лаешь: «Идиотка!»
«Бесчувственный чурбан!» «Да ради Бога!»
«Хочу развод!». Трехдневное молчанье.
В нем угольки обиды угасают.
И вот мы вновь над той зависли гранью,
Где я на кухне, с животом, босая,
Ты в стельку пьян. Как мышь, скребешь в прихожей,
И полночь тихо на часы вползает.
Вот я гадаю: «Что случилось, что же?!»
Вот я салатик к ужину кромсаю.
Листаю книжку в красочной обложке,
Журчу с тобой по телефону мирно.
Ты забираешь у меня сережки,
С улыбкой их относишь в ювелирный.
Счастливый год – ни одного скандала.
Я стягиваю свадебное платье.
Вот я тебя при всех окольцевала.
Вот ты кружишь меня в своих объятьях.
Я отвечаю «Да». Я жду вопроса.
Я ворожу над земляничным чаем.
Целуемся в метро. Все смотрят косо,
Но нам плевать, мы их не замечаем.
Гуляем в парке. Ты смешной и робкий,
В моей руке сиреневый зайчонок.
Завязываю ленту на коробке
И отдаю ее тебе смущенно.
«Я провожу Вас, спорить бесполезно!»
Мы вместе сходим с одного трамвая.
Ты уступаешь место мне любезно
И смотришь на меня, не узнавая…
Имяреку, тебе, - потому что не станет за труд
из-под камня тебя раздобыть, - от меня, анонима,
как по тем же делам - потому что и с камня сотрут,
так и в силу того, что я сверху и, камня помимо,
чересчур далеко, чтоб тебе различать голоса -
на эзоповой фене в отечестве белых головок,
где на ощупь и слух наколол ты свои полюса
в мокром космосе злых корольков и визгливых сиповок;
имяреку, тебе, сыну вдовой кондукторши от
то ли Духа Святого, то ль поднятой пыли дворовой,
похитителю книг, сочинителю лучшей из од
на паденье А.С. в кружева и к ногам Гончаровой,
слововержцу, лжецу, пожирателю мелкой слезы,
обожателю Энгра, трамвайных звонков, асфоделей,
белозубой змее в колоннаде жандармской кирзы,
одинокому сердцу и телу бессчетных постелей -
да лежится тебе, как в большом оренбургском платке,
в нашей бурой земле, местных труб проходимцу и дыма,
понимавшему жизнь, как пчела на горячем цветке,
и замерзшему насмерть в параднике Третьего Рима.
Может, лучшей и нету на свете калитки в Ничто.
Человек мостовой, ты сказал бы, что лучшей не надо,
вниз по темной реке уплывая в бесцветном пальто,
чьи застежки одни и спасали тебя от распада.
Тщетно драхму во рту твоем ищет угрюмый Харон,
тщетно некто трубит наверху в свою дудку протяжно.
Посылаю тебе безымянный прощальный поклон
с берегов неизвестно каких. Да тебе и неважно.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
