Нет у меня ни слова, ни полслова,
ни взгляда, ни движения руки
для воскрешенья мёртвого былого -
того, что мы убили, дураки.
Мой потолок и сумрачен и низок,
свет люстры с каждой ночью всё тусклей.
В моём шкафу сидит костлявый призрак,
мусолящий пера гусиного огрызок
и нюхающий клей.
Мои полы сыпучий пепел кроет.
Ночами из него растут стихи.
И прошлое мне в нём могилу роет,
за то, что мы его убили, лопухи.
