Седьмой час, жара не сбавляется. Мы со старшим братом Саней бегаем по двору, под
заросшим, как в туннеле, виноградником, обрызгивая друг друга самодельными брызгалками. К двору подъехал папа с работы. Делаю вид, что брат меня обижает, на что сразу реакция папы: «Шурка, ты ведь здоровый!» А здоровому Шурке всего-то не полных одиннадцать лет…
Шурка искоса поглядывает в мою сторону и показывает кулак. Но обида на меня через минуту проходит. Сегодня у папы получка, и, по традиции, он достаёт из кармана портмоне, даёт Сане пять рублей.
-Ура!
Мы, счастливые, босиком бежим по раскаленному асфальту на следующую улицу, где находится продуктовый магазин.
В магазине длинная очередь, занимаем очередь и по переменке бегаем к прилавку, выбираем конфеты. Наша беготня взрослым надоедает, и нас пропускают без очереди.
Четыре больших кулька- два у Сани, два у меня. Еле успеваю за братом, крича ему вслед:
«Саня, Саня, Санечка подожди!»
И здесь чувствую, что куда-то падаю….
Очнувшись в колодце, вижу вверху плачущего брата:
« Таня, Танечка давай руку!»
Теряю сознание, очнулась дома на кровати . Всё обошлось, только разбиты губы. Вокруг меня: мама, папа, соседка тётя Вера, и Санечка с большими опухшими глазами…
Санечка сидит у кровати, гладит меня по голове, предлагая конфеты. Мне почему то стало его очень жалко. Успокаиваю его, говорю, что мне совсем не больно. И даю обещание, что больше никогда не буду на него жаловаться папе…
На следующий день вся улица знала, что я упала около магазина в открытый колодец. Но никто не переживает за своих детей, потому что ранним утром папа прислал машину гравия и колодец засыпали.
После этого случая Саня в свои не полные одиннадцать лет повзрослел, ко мне стал более внимательным. Без присмотра не оставлял, всегда был рядом. Подружки завидовали такому вниманию, а я гордилась, что у меня такой хороший брат!
Сегодня Сани нет, до боли остались о нём самые тёплые и светлые воспоминания…..
-Саня, Саня, Санечка, мой родной братик, ты прости меня за то, что не оказалась с тобою рядом, не протянула руку, когда тебе было одиноко, и больно…
Прости, Саня!
И как он медлил, то мужи те,
по милости к нему Господней,
взяли за руку его, и жену его, и двух
дочерей его, и вывели его,
и поставили его вне города.
Бытие, 19, 16
Это вопли Содома. Сегодня они слышны
как-то слишком уж близко. С подветренной стороны,
сладковато пованивая, приглушенно воя,
надвигается марево. Через притихший парк
проблеснули стрижи, и тяжелый вороний карк
эхом выбранил солнце, дрожащее, как живое.
Небо просто читается. Пепел и птичья взвесь,
словно буквы, выстраиваются в простую весть,
что пора, брат, пора. Ничего не поделать, надо
убираться. И странник, закутанный в полотно,
что б его ни спросили, вчера повторял одно:
Уходи. Это пламя реальней, чем пламя Ада.
Собирайся. На сборы полдня. Соберешься – в путь.
Сундуки да архивы – фигня. Населенный пункт
предназначен к зачистке. Ты выживешь. Сущий свыше
почему-то доволен. Спасает тебя, дружок.
Ты ли прежде писал, что и сам бы здесь все пожог?
Что ж, прими поздравленья. Услышан. Ты складно пишешь.
Есть одно только пламя, писал ты, и есть одна
неделимая, но умножаемая вина.
Ты хотел разделить ее. Но решено иначе.
Вот тебе к исполненью назначенная судьба:
видеть все, и, жалея, сочувствуя, не судя,
доносить до небес, как неправедники свинячат.
Ни священник, ни врач не поможет – ты будешь впредь
нам писать – ты же зряч, и не можешь того не зреть,
до чего, как тебе до Сириуса, далеко нам.
Даже если не вслух, если скажешь себе: молчи,
даже если случайно задумаешься в ночи, -
все записывается небесным магнитофоном.
Ты б слыхал целиком эту запись: густой скулеж
искалеченных шавок, которым вынь да положь
им положенное положительное положенье.
Ты б взвалил их беду, тяжелейшую из поклаж?
Неуместно, безвестно, напрасно раздавлен - дашь
передышку дыре, обрекаемой на сожженье.
Начинай с тривиального: мой заблеванных алкашей,
изумленному нищему пуговицу пришей, -
а теперь посложнее: смягчай сердца убежденных урок,
исповедуй опущенных, увещевай ментов, -
и сложнейшее: власть. С ненавистных толпе постов
поправляй, что придумает царствующий придурок:
утешай обреченных, жалей палачей и вдов…
А не можешь – проваливай. Знать, еще не готов.
Занимайся своими письменными пустяками.
И глядишь, через годы, возьми да и подфарти
пониманье, прощенье и прочее. Но в пути
лучше не оборачивайся. Превратишься в камень.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
