Что такое поэзия? Этого я не знаю. Но если бы я и знал… то не сумел бы выразить своего знания или, наконец, даже подобрав и сложив подходящие слова, все равно никем бы не был понят
Дедок с неводом плетется. Не долго ходил. Кто бы сомневался. Не послушался меня. Доброта его хуже воровства. А руки у него - крюки. Потому и живут со старухой в ветхой землянке. Мужчина называется! Корыто починить не может. Сейчас начнет желания выпрашивать. Это еще обмозговать надо: стоит ли мне их выполнять, заслужили ли они с бабкой мимолетной радости.
Вот горемыка, старче. Дожил до снежной головы, до артроза, радикулит заработал, а что сделал, какой след после себя оставил?
Детей не вырастил? Не вырастил. Да и не старательный был.
Хотя, постойте, вчерашний рыжий хлопец, что у меня для туристической поездки за тридевять земель ковер-самолет выпросил - вылитый ведь дедок. Значит, молва не врет про полигамность человеческих самцов, ничем они не отличаются от других живностей. Так, раз бабка об этом грешке не знает, пусть спит спокойно. Сынок без деда вырос. Заслуг в воспитании его нет. Не зачтем.
Деревья не выращивал, только рубил, одних ёлок на Новый год – 59 штук, у меня бухгалтерия не врет. Хоть бы кустик какой вшивый взамен посадил. Тоже "незачет".
А уж про дом и говорить нечего. Землянка - что нора у крота. Торг с «зачетом» даже неуместен.
Сам виноват, дедуля. Сам. И никто другой. Сколько их семейку помню: бабка в поле да по дому от зари до зари трудится, а старче с утра с балалайкой у входа землянки притулится, да бренчит до самого вечера. Или к морю-окияну выйдет с неводом своим дырявым, закинет его, и сидит, уставившись в горизонт - никак, погоды ждет. Мечтатель! А, еще удивляется: откуда это обида за бесцельно прожитые годы появилась (кстати, любимая крылатая фраза, которую у меня потом сопрет один деятель).
Уж я старалась, уж помочь пыталась дедуле, а все бестолку. Сколько раз драгоценности в его невод закидывала, а этот недоумок сразу в царскую казну бежал – находку сдавать. Причем, безвозмездно. Герой. Мог бы шубу с царского плеча требовать. Царь-то у них тоже добрый, в рекламных целях точно бы не отказал.
А рыбы! Рыбы сколько ему пригоняла. Косяками. Так нет - вытащит улов, трех рыбешек (ровнехонько на один ужин) в котомку свою кинет, а остальных отпускает обратно в синее море. Ни смекалки у деда, ни сноровки, ни хватки. А все – от недостатка ума да от лени. Сколько денег мог бы заработать на продаже сестриц моих. Эээх… Добрый… такой добрый, что тошнит от него порой. Вот и правильно, что его "дурачиной-простофилей" обозвали.
Итого, три незачета у старче. Ровно по количеству выполняемых желаний.
И что мне с ним делать прикажете?
Вон, стоит: бледнеет, краснеет, остатки воли собирает, костяшки на кулаках белее мела. Гордый, однако. Сейчас кликать меня начнет, на судьбу жаловаться, унижаться, утварь новую выпрашивать.
А я наперед знаю, что будет. Вернее не будет. Да и не надо ему самому, а старуха перебьется.
Да и выходной у меня сегодня.
К тому же, погода портится: не спокойно что-то сегодня синее море, черная буря надвигается, волны слишком сердитые – вздулись, так и ходят, так воем и воют.
Завтра лучше к кудрявенькому наведаюсь – давно ему обещала новую сказку рассказать.
«Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.
Долго у моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился -
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А пред нею разбитое корыто»
(А.С.Пушкин)
Эту книгу мне когда-то
В коридоре Госиздата
Подарил один поэт;
Книга порвана, измята,
И в живых поэта нет.
Говорили, что в обличьи
У поэта нечто птичье
И египетское есть;
Было нищее величье
И задерганная честь.
Как боялся он пространства
Коридоров! постоянства
Кредиторов! Он как дар
В диком приступе жеманства
Принимал свой гонорар.
Так елозит по экрану
С реверансами, как спьяну,
Старый клоун в котелке
И, как трезвый, прячет рану
Под жилеткой на пике.
Оперенный рифмой парной,
Кончен подвиг календарный,-
Добрый путь тебе, прощай!
Здравствуй, праздник гонорарный,
Черный белый каравай!
Гнутым словом забавлялся,
Птичьим клювом улыбался,
Встречных с лету брал в зажим,
Одиночества боялся
И стихи читал чужим.
Так и надо жить поэту.
Я и сам сную по свету,
Одиночества боюсь,
В сотый раз за книгу эту
В одиночестве берусь.
Там в стихах пейзажей мало,
Только бестолочь вокзала
И театра кутерьма,
Только люди как попало,
Рынок, очередь, тюрьма.
Жизнь, должно быть, наболтала,
Наплела судьба сама.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
