Из кореньев слов душистых
предложу настой.
Гость зашедший, не ершись ты,
что настой простой.
Не отцеживай травинки,
пей стихи сполна,
их нельзя до половинки -
залпом и до дна!
За несколько дней до назначенного Апокалипсиса я взялся за стихи Юрия Макарова и наладил мост через декабрьскую леденящую пропасть в полнозвучье неспешного лета.
Прошагал несколько страничек и…
…И так легко
От широты и света,
И день, как дрозд,
В разжатом кулаке.
Ещё чуть-чуть,
И крылья тронет
ветром,
И лишь тепло
Останется в руке.
Зажмурился. Постоял немного. Ощутил это тепло в руках. И, вооружившись светлыми строчками поэта, пошёл отвоёвывать право человечества на грешную, но удивительную и прекрасную нашу жизнь.
Первым делом надо замолвить словечко перед Солнцем. А то оно какое-то в последнее время безжизненное. Холода ли тому причиной? Или дела человеческие?
Всё меньше и меньше его в этом месяце. Попробуем поддержать Светило. Лови четверостишие:
Тишина настояна на травах,
на закатном солнце и смоле.
В этих чудодейственных отварах
есть секрет бессмертья на земле.
И тут же выглянуло Солнце. Ощутило свою сопричастность поэзии. Набрало силу и неспешно поплыло по небу. И что-то вдруг мне пронзительно захотелось вспомнить. Глаз что-то отметил про себя уже знакомое, уже раз видимое в этом безоблачном зимнем пейзаже. И когда, наконец, жёлтый краешек звезды зацепился за облако, начал маслянисто расплываться в нём – я вспомнил, что точно такую же картину наблюдал из окна квартиры Диаса Назиховича Валеева в одну из последних наших встреч.
И речь тогда как раз и шла о скором наступлении конца света. Диас Назихович очень волновался по поводу построенного в том году гигантского коллайдера и предрекал разрушительные последствия для всего человечества после его запуска.
А ведь это именно он, Валеев, открыл для меня поэзию Юрия Макарова, подарив мне однажды сборник его стихов.
Как причудливо сходятся детали и события, мысли и обстоятельства на нашей Земле:
И нет Земле конца и края,
Она вершит свой мирный труд.
А люди, в солнце прорастая,
Себя как тяжести несут.
Солнце протопило облако и, прислушиваясь к музыке стихов, продолжило свой путь на Запад. И я – постоянно ощущая в себе тяжесть земного, человеческого – действительно почувствовал, как прорастаю в лучи. Мне стало легко и удивительно светло. Покачиваясь боками и воспаряя к облакам, и сам я стал на миг облаком. Неспешным. Неосязаемым. Удивлённым:
И неподвижность удивленья,
И лёгкость тихих облаков.
И снова радость обновленья,
И ожидание без слов.
Прекрасно стало в моём доме. Всё замерло. Предчувствовалось какое-то великое мгновение со-творчества, со-вчувствования в мир. Обязательно должно было что-то произойти. И путь мой по книге поэта стал более зыбок, тонок. Слова едва ощущались языком и душой. Звучавшая музыка становилась сильней. И через страницу - всё моё сердце, до каждой клеточки, ожило в замечательных строчках:
Ангел огненный проплыл
мимо нас на паре крыл.
Был красив, суров, кудряв,
весь светился как заря.
Пролетел как в дивном сне,
освещая душу мне.
Огрубелый мой язык
онемел в миру и сник.
Народилось в вещей тьме
слово в бронзовом огне.
И эта прекрасная сила, сила неведомой доселе человеческой искренности – выключила что-то плохое в нашем мире. Я теперь точно знал: то, что могло случиться – ужасное, непоправимое зло, – безвозвратно отступило. Оно нейтрализовано волной лирического дыхания книги. И теперь всё будет по-другому: чуть чище, чуть лучше, чуть добрее. А главное – есть надежда. Надежда на то, что можно бороться со всем плохим. Можно и нужно бороться за всё дорогое и любимое, что у нас есть:
…Во всё прекрасное войду –
частицей, долькой, тихой каплей,
и в чью-то чёрную беду
лучом надежды буду вкраплен.
Ведь каждая буковка на Земле – это всё мы. Облака, солнце, ветер, деревья, река – мы читаем друг друга испокон веков. И сочиняем друг друга. Творим вещи такими, какими мы сами себе представляем, с такими же духовными повелениями сердца и смелыми исканиями мысли. И если добры мы к читателю в своём сердце, то и строки получаются добрыми и хорошими, и миры, создаваемые нами, легки и целебны.
Всё это мы:
Мы созданы из клеток,
как капли из воды.
Из воздуха и света,
из тлена и грозы,
из солнечного ветра…
Напрягшись всей судьбой,
мы пробиваем камень
вечности самой!
А дописываю я эти строки в канун Нового Года. Предсказанный апокалипсис, побеждённый Юрием Макаровым, уже стал забываться. Живо предчувствие снежных праздников и каникул. Улицы и дома украшены новогодней иллюминацией. Живые ели на площади пахнут счастьем. Смотрю на них и по памяти цитирую поэта:
…В мороз, как в бездну, летим, скрипя,
в ресницах изморось висит, слепя.
А звёзды в небо салютом бьют,
огнём сиреневым снега встают.
Стеклянный воздух, густой и ломкий,
мы пьём как воду у яркой ёлки.
Нет, он не сам собой явился
Но его образ жил как ген
И в исторический момент
В Милицанера воплотился
О, древний корень в нем какой!
От дней сплошного Сотворенья
Через Платоновы прозренья
До наших Величавых дней
* * *
Когда здесь на посту стоит Милицанер
Ему до Внукова простор весь открывается
На Запад и Восток глядит Милицанер
И пустота за ними открывается
И Центр, где стоит Милицанер —
Взгляд на него отвсюду открывается
Отвсюду виден Милиционер
С Востока виден Милиционер
И с Юга виден Милиционер
И с моря виден Милиционер
И с неба виден Милиционер
И с-под земли...
Да он и не скрывается. 1976
* * *
Милицанер гуляет в парке
Осенней позднею порой
И над покрытой головой
Входной бледнеет небо аркой
И будущее так неложно
Является среди аллей
Когда его исчезнет должность
Среди осмысленных людей
Когда мундир не нужен будет
Ни кобура, ни револьвер
И станут братия все люди
И каждый — Милиционер 1978
* * *
В буфете Дома Литераторов
Пьет пиво Милиционер
Пьет на обычный свой манер,
Не видя даже литераторов
Они же смотрят на него.
Вокруг него светло и пусто,
И все их разные искусства
При нем не значат ничего
Он представляет собой Жизнь,
Явившуюся в форме Долга.
Жизнь кратка, а Искусство долго.
И в схватке побеждает Жизнь. 1978
* * *
Звезда стоит на небе чистом
За нею — тьма, пред нею — сонм
И время ходит колесом
Преобразованное в числа
Сквозь воронку вниз стекает
В тот центр единицы мер
Где на посту Милицанер
Стоит и глаза не спускает
* * *
Нет, он совсем не офицер
Не в бранных подвигах лучистых
Но он простой Милицанер
Гражданственности Гений Чистый
Когда проснулась и взошла
В людях гражданственности сила
То от природности она
Милицанером оградилась
И это камень на котором
Закон противопоставлен Силе
* * *
Вот Милицанер стоит на месте
Наблюдает все, запоминает
Все вокруг, а вот его невеста —
Помощь Скорая вся в белом подлетает
Брызг весенних веер поднимает
Взявшись за руки они шагают вместе
Небеса вверху над ними тают
Почва пропадает в этом месте. 1978
* * *
Пока он на посту стоял,
Здесь вымахало поле маков,
Но потому здесь поле маков,
Что там он на посту стоял
Когда же он, Милицанер,
В свободный день с утра проснется,
То в поле выйдет и цветка
Он ласково крылом коснется. 1978
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
