Для девчонок и мальчишек, по мотивам старых книжек…
PS. Джэк-Воробей, пират, конечно, тоже во всей своей бандановой красе,вот только образ как-то не тревожит, как образ рыжей «белки в колесе»…
Возвышался над гаванью мачтовый лес, а в портовом притоне «У хитрого лиса» коротал вечера под закуску и без - Джон «Седой» с закадычным приятелем «Лысым». Старики пили ром и жевали табак, но по меркам притона, не будучи пьяны, завсегдатаи «Лиса» вели себя так, как и следует двум пожилым ветеранам. Первый – храбрый «рубака», в боях поседел. Лысый – бывший матрос королевского флота. Только ныне – один и другой не удел, а болтаться без дел – разве это работа?
Были мрачными темные лица бродяг: сухопутный моряк – это грустная тема. Все равно, что разрушенный штормом маяк – что-то в этом не так. В чем-то это смертельно.
- Вот увидишь, - втолковывал другу Седой. – Помяни, мы еще повоюем с тобою. Видел ты, чтобы кто-то выигрывал бой, повернувшись к отчаянной драке спиною?
Чудеса… Но едва прозвучали слова, видно внял им всеслышащий Ангел-хранитель – на пороге таверны возникла толпа: «джентльмены удачи» и их предводитель. Застонали под натиском доски полов. Из толпы посетителей вышел матерый:
- Нет ли в этом вертепе горячих голов? Нашей «Деве Марии» нужны волонтеры.
Незнакомец, обшарив глазами кабак, заскучал, разглядев за столами сидящих.
- Капитан! С добровольцами дело – табак, этот сброд не годится для «дел настоящих»!
Приоткрыл было рот изумленный Седой, адресуя вопрос к предводителю банды…
- Окажите нам честь! – оживился второй, - сделав членами, сэр, вашей славной команды.!
Обернулся народ на смешных чудаков. Чей-то рот захлебнулся раскатистым смехом. И затих, от прищуренных глаз моряков, отразившись холодным расколотым эхом.
- Для чего экипажу ненужный балласт? – заключил капитан, улыбаясь пиратам. – Если ром не убьет, отрезвеют – Бог даст. Эй, хозяин, налей этим добрым ребятам!
И уже без оглядки кабацкая шваль хохотала и корчила гнусные рожи, позабыв, что обида острее, чем сталь. И уж точно не все друг на дружку похожи.
- По отваге – и честь, по заслугам – и куш. Не томи, Командор, нас пустым разговором, - бросил дерзкий Седой, а галдящих кликуш, словно мух, придавил ненавидящим взором. - Затеваешь потеху? Так только скажи! А о нас ты, любезный, напрасно хлопочешь. И тяжелые руки легли на ножи… - Мы еще побеседуем, если захочешь…
Молод был, капитан, но в боях искушен, и вопрос: Чья возьмет? - был дурацким вопросом. Пусть финал очевиден, но не предрешен… Он и пальцем не тронет бывалых матросов! А видавшие жизнь, презиравшие смерть (и на суше моряк – не портовая крыса), принимая расклад, оставались сидеть: подобравшись – Седой, и, оскалившись – Лысый.
- Кто такие, ребята, откуда взялись? Не встречал ли я в этих широтах вас прежде? Ты услышан, старик, так что – угомонись! В здешних водах не делят людей по одежде.
Навидавшийся разного в разных портах пожилой приватир оценил благородство, что-то было знакомо в словах и чертах… И наметанным глазом он вычислил сходство:
- Говоришь, никогда не слыхали о нас? Ну, так эту помеху недолго исправить.
И старик, приосанившись, начал рассказ, сделав добрый глоток, освежающий память.
- На коралловых рифах близ острова Куба (это место зовется «Сундук мертвеца») мы горели в аду, но не «врезали дуба». Вместе с другом… А ты, брат, похож на отца. Промышляя под флагами Эдварда Тича, мы по праву считались «грозою морей», потому как у Тича считалось приличным, выворачивать трюмы чужих кораблей. Так случилось, что часть нашей бравой команды вознамерилась вспять развернуть паруса и отправилась, так и не сделавшись бандой, не без помощи Эдварда – на небеса. Впрочем, кто-то сумел за себя постоять, возродившись из пепла, сгорев до основы. Море учит и стойку, и слово держать. Велика же цена у случайного слова. Ну и нас, тех кто вин за собой не признал (вот такие они – эти злые карибы), капитан для острастки иных – наказал, между тем не отдав на съедение рыбам. Подавив и мятеж, и неповиновенье, этот «дьявол», сумев экипаж усмирить, подарил нам единственный шанс на спасенье – нас ссадили на остров, где бросили гнить. Только время рассудит: кто прав, кто – не прав. Наш вожак был удачлив и скор на расправу. Нравам более чем корабельный устав. Он был лидер, а лидеры – правы по праву. На оставленной Богом убогой земле оказалось пятнадцать забытых матросов. Все свое мы оставили на корабле, оставалось решать бытовые вопросы. И губами со скал, собирая росу, а крупицы еды, словно клады, стяжая, мы дрожали в ночи, чтоб в рассветном часу постигать заповедные смыслы скрижалей. По прошествии дней капитан нас простил. Те, кто выжил – покинули «логово смерти». А урок – вышел впрок, я его не забыл. Безнадежно сегодня – в грядущее верьте!
Так закончил старик, замолчав о своем. Заглянуло в таверну закатное солнце, где за крепким столом и уже не вдвоем пили-ели пираты и первопроходцы.
- А в команде «Марии» и впрямь недобор… Джентльмены, мы завтра идем на Тортугу. Вы в строю, моряки, но один уговор – на борту позабудьте о прошлых заслугах.
- Ну, дела! – обернулся к приятелю Лысый. – Вишь, как вышло, а я ведь тебе говорил. И не зло рассмеялся под сводами «Лиса», погрозив хитровану, седой канонир. Гоготали по-доброму злые бандиты, горячо обсуждая событие вслух.
- Шито-крыто! Двух битых дают за небитых! Но и где взять небитых, тем более двух?
Друг за друга держась, двое шли в никуда. Самый главный вопрос – не был долгим вопросом. Молодые душой старики по годам – одноглазый пушкарь с одноногим матросом…
Э. Ларионова. Брюнетка. Дочь
полковника и машинистки. Взглядом
она напоминала циферблат.
Она стремилась каждому помочь.
Однажды мы лежали рядом
на пляже и крошили шоколад.
Она сказала, поглядев вперед,
туда, где яхты не меняли галса,
что если я хочу, то я могу.
Она любила целоваться. Рот
напоминал мне о пещерах Карса.
Но я не испугался.
Берегу
воспоминанье это, как трофей,
уж на каком-то непонятном фронте
отбитый у неведомых врагов.
Любитель сдобных баб, запечный котофей,
Д. Куликов возник на горизонте,
на ней женился Дима Куликов.
Она пошла работать в женский хор,
а он трубит на номерном заводе.
Он – этакий костистый инженер...
А я все помню длинный коридор
и нашу свалку с нею на комоде.
И Дима – некрасивый пионер.
Куда все делось? Где ориентир?
И как сегодня обнаружить то, чем
их ипостаси преображены?
В ее глазах таился странный мир,
еще самой ей непонятный. Впрочем,
не понятый и в качестве жены.
Жив Куликов. Я жив. Она – жива.
А этот мир – куда он подевался?
А может, он их будит по ночам?..
И я все бормочу свои слова.
Из-за стены несутся клочья вальса,
и дождь шумит по битым кирпичам...
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
