Капитан корабля, этот суровый человек, грамотно разбирающийся в точных науках морской навигации,
знающий в совершенстве секстант, нивелир, кипрегель и теодолит, могущий по звёздам в тихую ночь
провести необходимую тщательную мензульную съёмку, расчертить новую географическую карту и смело
набросать на её просторах самые свежие последние контурные очертания материков и океанов. Бесстрашно
проложить среди них путь своего судна и отметить все пройденные за прошедшие века, и посещаемые
человечеством бухты. Дать названия неизвестным ещё науке необитаемым островам и отбиться от настоящих,
людоедских афро-сомалийских каннибалов.
Капитан корабля, этот тщеславный, успевший повидать многое морской бродяга, с усами, в форменной от
юдашкина морской мичманской фуражке, со сверкающим кортиком наперевес. Этот штормовой дуэлянт за
корабельным ламповым монитором, ловко раскидывающий карточные пасьянсы в Косынку и Солитёр,
и бросавший смело чугунные якоря. Этот зазнавшийся мелкий океанический аферист, в сандалиях на босу
ногу, свисал сейчас с верхней реи, под брамселем, и что-то сосредоточенно пытался мне прокричать.
Но я ничего из его слов расслышать не мог. Его крик просто утопал в пришедшей вдруг с архипелага
пыльной бури красного цвета. Отдельные, известные морские выражения, термины и откровенно
нецензурные высказывания ещё как-то можно было не спеша разобрать, но вот в каком контексте они употреблялись,
этого понять было уже практически невозможно.
Волокуша, принёсшая рассыпчатый песок с далёкого австралийского континента, теперь крупными охапками
распыляла его над чистыми, ярко-зелёно-голубыми, мелко-барическими волнами, окрашивая море в знаменитый
пурпурно охристый цвет.
"Скоро тринадцать лет, как соловей из клетки
вырвался и улетел. И, на ночь глядя, таблетки
богдыхан запивает кровью проштрафившегося портного,
откидывается на подушки и, включив заводного,
погружается в сон, убаюканный ровной песней.
Вот такие теперь мы празднуем в Поднебесной
невеселые, нечетные годовщины.
Специальное зеркало, разглаживающее морщины,
каждый год дорожает. Наш маленький сад в упадке.
Небо тоже исколото шпилями, как лопатки
и затылок больного (которого только спину
мы и видим). И я иногда объясняю сыну
богдыхана природу звезд, а он отпускает шутки.
Это письмо от твоей, возлюбленный, Дикой Утки
писано тушью на рисовой тонкой бумаге, что дала мне императрица.
Почему-то вокруг все больше бумаги, все меньше риса".
II
"Дорога в тысячу ли начинается с одного
шага, - гласит пословица. Жалко, что от него
не зависит дорога обратно, превосходящая многократно
тысячу ли. Особенно отсчитывая от "о".
Одна ли тысяча ли, две ли тысячи ли -
тысяча означает, что ты сейчас вдали
от родимого крова, и зараза бессмысленности со слова
перекидывается на цифры; особенно на нули.
Ветер несет нас на Запад, как желтые семена
из лопнувшего стручка, - туда, где стоит Стена.
На фоне ее человек уродлив и страшен, как иероглиф,
как любые другие неразборчивые письмена.
Движенье в одну сторону превращает меня
в нечто вытянутое, как голова коня.
Силы, жившие в теле, ушли на трение тени
о сухие колосья дикого ячменя".
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
