… ворох пожухлых листьев, который, забавляясь, подбрасывает вверх и кружит беспризорник – ветер; пролетающие мимо железными птицами машины; люди, смотрящие внутрь себя в попытке разглядеть цвет мирозданья – всё, что вокруг, но так мимо… сердца не касаясь… не дотрагиваясь даже звуком… и лишь навылет простреливает затылок пулей мысль, что случится, когда ты перестанешь мне сниться… первым снегом… опадающими лепестками цветущей вишни… дыханьем моря… высотой гор… хрупким льдом, затянувшим, словно в корсет, лужу… светом самой далекой звезды … на очередном перекрестке улиц или линий жизни, глядя в налитый кровью глаз светофора, я поняла вдруг так ярко и четко, что же будет, когда ты перестанешь мне сниться… тогда весь мир покатится к черту по кривой дорожке… стремительно, будто футбольный мяч, который пнули со всей силы… он будет подпрыгивать на ухабах - океаны станут выходить из себя, затопляя соленой водой города… те будут захлебываться этой водой, заливаясь солеными слезами, которые растопят ледники… и все перемешается в хаос: мысли… случайные люди… надрывный смех… бессонные ночи… разрывающие душу расставанья… пробитый троллейбусный талон с наспех начерченным цифрами телефонного номера…поцелуи… смятый авиабилет… засушенный цветок среди страниц любимой книги… тот, важный, но так и неосуществленный звонок… всё, что потом склеится в новый мир, со своими океанами и городами, со своими железными птицами и солнцем, начищенным медяком выглядывающим из-за разорванной поперек тучи…склеится напрочь и навек в мир, у которого будет совсем другое название…
Олег Поддобрый. У него отец
был тренером по фехтованью. Твердо
он знал все это: выпады, укол.
Он не был пожирателем сердец.
Но, как это бывает в мире спорта,
он из офсайда забивал свой гол.
Офсайд был ночью. Мать была больна,
и младший брат вопил из колыбели.
Олег вооружился топором.
Вошел отец, и началась война.
Но вовремя соседи подоспели
и сына одолели вчетвером.
Я помню его руки и лицо,
потом – рапиру с ручкой деревянной:
мы фехтовали в кухне иногда.
Он раздобыл поддельное кольцо,
плескался в нашей коммунальной ванной...
Мы бросили с ним школу, и тогда
он поступил на курсы поваров,
а я фрезеровал на «Арсенале».
Он пек блины в Таврическом саду.
Мы развлекались переноской дров
и продавали елки на вокзале
под Новый Год.
Потом он, на беду,
в компании с какой-то шантрапой
взял магазин и получил три года.
Он жарил свою пайку на костре.
Освободился. Пережил запой.
Работал на строительстве завода.
Был, кажется, женат на медсестре.
Стал рисовать. И будто бы хотел
учиться на художника. Местами
его пейзажи походили на -
на натюрморт. Потом он залетел
за фокусы с больничными листами.
И вот теперь – настала тишина.
Я много лет его не вижу. Сам
сидел в тюрьме, но там его не встретил.
Теперь я на свободе. Но и тут
нигде его не вижу.
По лесам
он где-то бродит и вдыхает ветер.
Ни кухня, ни тюрьма, ни институт
не приняли его, и он исчез.
Как Дед Мороз, успев переодеться.
Надеюсь, что он жив и невредим.
И вот он возбуждает интерес,
как остальные персонажи детства.
Но больше, чем они, невозвратим.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
