Она любила поезда, наполненные бабушками с корзинками, дородными тетками с сумками, мамашами с детьми, дядьками с рюкзаками. Она любила запах угля и жареной курицы, запах печеного хлеба и парного молока. Она любила все простое и натуральное, все наивное и жалкое. Она была и сама очень простой и светлой. От нее пахло летней травой, речкой и медовым пирогом.
Он любил комфорт и сложности, он не мог жить без головоломок и неразрешимых задач, он любил уют, тишину, мягкие кресла, теплые ванны с солью и утренние мюсли с обезжиренным молоком. Он любил возвышенную поэзию, светские рауты, философские дискуссии и запах дорогих сигар. Он любил престижные машины с кожаными салонами, театры, рестораны и французскую речь. Он любил все глянцевое, дорогое и сложное. Он и сам был очень сложный, элегантный, неоднозначный в мнениях, хорошо обеспеченный и уверенный в себе. От него пахло дорогим парфюмом и новеньким глянцевым журналом.
Им не суждено было встретиться, не существовало точки пересечения их жизненных пространств, не было такого места на свете, где могли столкнуться он и она.
Но все же они столкнулись, вопреки судьбе, логике и здравому смыслу. Они встретились на берегу моря. Он покупал яхту, а она привезла сына на курорт лечить астму. В маленьком уютном кафе они посмотрели в глаза друг другу и забыли обо всем, что любили, кем были и как жили раньше. Он предложил ей сходить вместе послушать джаз. Она постепенно втянулась, вникла и полюбила джаз, театр, боулинг и французскую речь. А он со временем привык ездить в поездах, есть на завтрак блинчики, а на праздник - запеченного гуся. Их жизни сплелись в сложный клубок взаимной нежности и тоски.
Все бы хорошо, если бы так могло быть на самом деле. Пока все лишь в ее светлых мечтах и в его сложных рассуждениях о противоположностях.
Мы к осени пить перестанем,
Освоим гражданскую речь,
И мебель в домах переставим,
Чтоб не было места прилечь.
Над табором галок картавых
Синайская злая гроза,
Но рыбы в подводных кварталах
Закрыть не умеют глаза.
Взлетает оленья приманка
В рассеянный свет неживой,
А сердце на грани припадка
В упряжке любви гужевой.
Пространство сгущается к ночи,
Лежит на ветвях, как слюда.
Но рыб негасимые очи
Глядят из девонского льда,
Как времени грубые звенья
Наощупь срастаются в век.
А мы не имеем забвенья,
Стеная у медленных рек.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
