Поэт Алексей Остудин сочетает в себе высокое техническое мастерство с уникальным поэтическим мироощущением. Его образы завораживающи, а детали парадоксальны. Аллитерации и каламбуры точны, а под ироничностью интонационных высказываний легко угадывается широко распахнутое сердце лирика:
В эпоху, где не платят за простой,
где баннеры всплывают, как пельмени,
для жизни беззаботной и простой
Бог выберет тебя и не применит!
Его стихи – это путешествие в юность. Узнаваемые детали советской действительности, причудливо преломлённые под призмой поэтического дара автора, ярко и остро впиваются в читателя и уже не отпускают его, застревая на уровне подсознания и своих личных ностальгирующих переживаний. А это свет, который разрушает всепоглощающую тьму повседневных забот:
Упрёшься в пень, но выйдешь за кавычки
копны люцерны, пущенной на силос,
и некому нарочно чиркнуть спичкой,
чтоб осознать, какая тьма сгустилась…
Игра мастера в замысловатые рифмы – на самом деле не что иное, как абсолютная свобода поэтического мышления в рамках традиционного версификационного канона, так безбожно свергаемого иными авторами в поисках своего индивидуального дыхания. Остудин же, аккумулируя небесный кислород стиха на энергетически важных для себя цезурах рифмы, не боится отправиться в одиночное плавание, соревнуясь с различного калибра пароходиками современности, и чётко отработанными и хлёсткими гребками нередко выигрывает заплывы:
Тяжёлому солнцу недолго в разливе берёз
моторной ладьёй, незнакомой с законами Ома,
на грани провала греметь на подшипниках гроз,
с охапкой сетей, что не терпится бросится в омуль…
Язык поэта глубоко метафоричен. Поэзия для него – не игра словами в бадминтон, как это может показаться на первый взгляд. Словотворчество для Остудина – процесс сакральный. Влекущий, как и должно влечь, силы неизъяснимые, магические. Требующие колоссальной, внешне неощущаемой, внутренней духовной работы. Работы такого масштаба, что после определённого текста или цикла текстов наступает немота на многие месяцы. Ибо высказано то главное, ради чего подтверждено своё существование:
Развязался язык, превращая в процессе молебна
нимбы в ямбы и наоборот – вот и вся правота,
только – страсть удержать на весу беспилотное небо,
что боится порезаться, падая на провода.
Ещё одна из знаковых черт поэтики Остудина – афористичность. Очень многие строки из стихов поэта вполне себе могли бы быть высечены на камне сиюминутной реальности. Ведь то, что происходит в его текстах, происходит с нами сейчас, здесь, в этот миг. И особое доверие к автору возникает тогда, когда лирический герой, борясь с абсурдом нынешнего бытия, и сам порой сомневается в существовании действительности, опрокидывая читателя в уверенность иллюзорности всего сущего:
Кто вспомнит о тебе, что был таков
большой и белый, как глоток кефира?
Но водяные знаки облаков
ещё не признак подлинности мира!
Однако, Остудин поэт не уныния, но агитатор жизни. Он поэт пути, раздвигающий перед своими читателями как метафизические, так и географические горизонты. Его стихи полны жажды познания. Каждый образ работает на осевую основу оптимистического посыла текста, причудливым калейдоскопом показывая различные комбинации составляющих его деталей.
И поэтический горизонт начинает играть новыми красками:
Компас врёт и часы на руке не верны.
Мне ещё предстоит, предсказаниям вторя,
управлять многовёсельным ливнем луны
в первобытном бульоне Китайского моря.
И через всю книгу стихов поэта читатель проходит как сквозь эффектный очистительный фильтр умной, ироничной и глубинно душевной поэзии, оставляя за бортом – словно накипь – неприятие тяжёлого дня и скучную банальность жизненных штампов. Потому что читать Остудина, помимо всего прочего, ещё и чрезвычайно интересно. Очень увлекательно осязать на языке остроумные каламбуры и разгадывать иногда не сходу приходящие на ум аллюзии.
А значит ты по любому в выигрыше:
Горят каштановые свечи,
выигрывает солнце в го.
Тебе несут стекло навстречу,
а ты проходишь сквозь него!
В начале декабря, когда природе снится
Осенний ледоход, кунсткамера зимы,
Мне в голову пришло немного полечиться
В больнице # 3, что около тюрьмы.
Больные всех сортов - нас было девяносто, -
Канканом вещих снов изрядно смущены,
Бродили парами в пижамах не по росту
Овальным двориком Матросской Тишины.
И день-деньской этаж толкался, точно рынок.
Подъем, прогулка, сон, мытье полов, отбой.
Я помню тихий холл, аквариум без рыбок -
Сор памяти моей не вымести метлой.
Больничный ветеран учил меня, невежду,
Железкой отворять запоры изнутри.
С тех пор я уходил в бега, добыв одежду,
Но возвращался спать в больницу # 3.
Вот повод для стихов с туманной подоплекой.
О жизни взаперти, шлифующей ключи
От собственной тюрьмы. О жизни, одинокой
Вне собственной тюрьмы... Учитель, не учи.
Бог с этой мудростью, мой призрачный читатель!
Скорбь тайную мою вовеки не сведу
За здорово живешь под общий знаменатель
Игривый общих мест. Я прыгал на ходу
В трамвай. Шел мокрый снег. Сограждане качали
Трамвайные права. Вверху на все лады
Невидимый тапер на дедовском рояле
Озвучивал кино надежды и нужды.
Так что же: звукоряд, который еле слышу,
Традиционный бред поэтов и калек
Или аттракцион - бегут ручные мыши
В игрушечный вагон - и валит серый снег?
Печальный был декабрь. Куда я ни стучался
С предчувствием моим, мне верили с трудом.
Да будет ли конец - роптала кровь. Кончался
Мой бедный карнавал. Пора и в желтый дом.
Когда я засыпал, больничная палата
Впускала снегопад, оцепенелый лес,
Вокзал в провинции, окружность циферблата -
Смеркается. Мне ждать, а времени в обрез.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
