Он очень любил свою жену. Они оба любили друг друга. Доказательством этому был 4 - летний сынишка и брак, зарегистрированный уже после его рождения в, так сказать, рабочем порядке: они встретились в городе в обеденный перерыв и подали государству ходатайство-заявление. Дебильно - равнодушная совковая ЗАГСистема их желание забраковать прошлую жизнь приняла к сведению, и припаяла срок на размышления. Невзирая на ребенка, изготовленного брачующимися, что называется, впрок. Через месяц, опять же во время обеда, госмеханизм, скрежетнув ржавыми шестеренками, выдал им благословение, в котором, собственно, они не очень-то и нуждались. Однако после работы отметили бутылкой «сухаря» и радостной медвежей возней, начавшейся прямо за кухонным столом и бурно завершившейся в спальне. Повторюсь, они любили друг друга, и вскоре она была беременна вторым ребенком.
Мало того, они еще и безоговорочно верили друг другу, совместно исповедуя истину, согласно которой муж и жена один раз в год должны отдыхать не только от работы, но и друг от друга. Во всяком случае, если не удавалось достать путевку на семью, трагедию отсюда никто из них не извлекал. С этого все и началось.
II
Жизнь выстроила классически банальную ситуацию. Ситуацию, с которой начинаются анекдоты: он не вовремя вернулся домой.
До конца отпуска оставались сутки. Он взял билет на поезд и позвонил жене, чтобы узнать, как дела, и сообщить о времени приезда, поскольку добираться домой надо было почти сутки. В ответ жена огорошила его известием о своей беременности. Ликуя, он рванул в кассу, чудеса продолжались, и ему удалось, истратив последние деньги, поменять билет на экспресс, который прибывал в Винницу на полсуток раньше задекларированного им времени. То есть, вместо того, чтобы приехать завтра в четыре утра, он прибыл сегодня в пять вечера.
Открывая квартиру, он знал, что жена придет с работы минут через 30-40, зайдя предварительно за сыном в детсад, и решил устроить ей сюрприз. Он запер входную дверь изнутри, и, обнаружив в холодильнике сельдь «под шубой» и свое любимое «Жигулевское», сытно окопался на кухне. Изобилие закусок и многоцветье этикеток на бутылках в холодильнике красноречиво свидетельствовали о том, что к его приезду тщательно и с любовью готовились. Поэтому коньяк и шампанское он трогать не стал, предвкушая долгожданную встречу с женой и сыном.
Как и ожидалось, через полчаса в дверях повернулся ключ, и голос жены в прихожей проворковал: - Раздевайся быстрее, чего ты копаешься?!
В ответ что-то пробормотал незнакомый мужской баритон, после чего разговор переместился и затих… в семейной спальне. Впрочем, звуки незамедлительно возобновились. Знакомо закряхтел перекресток миров – супружеский диван, всхлипнул и заблажил родной женский голос, ритмично и победно взрыкивал хищник, Чужой, проникший на сопредельную территорию, в чужие пределы.
За стенкой полным ходом шла утилизация его счастья, его семьи, его жизни.
III
Бывает.
IV
Он ей никогда не изменял. То есть, вообще никогда! Даже при самых благоприятных обстоятельствах у него не возникало мысли об этом. Говорят, и такое случается. Он объяснял любопытным, что ему это попросту не нужно, но мужики все равно не верили и за его спиной подмигивали друг другу и посмеивались. Перестали после того, как он врезал одному доброхоту, прозрачно намекнувшему, что ты, мол, верен жене до идиотизма, зато она - умница, с ней, мол, всегда есть о чем переспать.
Мужчины в большинстве своем обладают завышенной самооценкой. Как сексуальной, так и по части интеллекта. Рискну, правда, заметить, что это не всегда так уж плохо. Они уверены в своей способности перепить и сразить остроумием каждого Сократа и ухайдокать любую, страдающую бешенством матки Медузу Горгону, (увы, но тенденция эта, особенно сексуальная, сейчас резко тяготеет к унынию). Именно поэтому свои рога, которые уже намозолили глаза всему городу, мужчина замечает последним.
Обо всем этом он думал сейчас, превратившись в огромное, эрегированное, пульсирующее ухо, с куском хлеба в одной руке и вилкой – в другой. Нет, сначала образовалось досадливое: - Пора, наконец, поменять старые потроха дивану. Скрипит – сил нет.- Потом стукнула смешная, но невероятно простая и спасительная мысль – Какого черта?! Она ведь не знает, что я дома, неудобно как-то. И вообще надо глянуть, чем они там занимаются. - Мысль была сродни попытке ущипнуть себя, отмахнуться от реальности.
...Дверь в спальню осталась приоткрытой, и энергично колышущиеся сквозь туман в его глазах волосатые ягодицы, месящие, трамбующие извивающееся под ними женское тело, и тонкие, мечущиеся под потолком, белые прожектора ног не оставили желать худшего. Скрадывая расстояние, он неслышно шагнул вперед, перехватил поудобнее вилку и, желая как-то остановить эту безумную пляску, изо всех, накопившихся в отпуске сил, всадил ее в чужую ненавистную мякоть. Сдвоенный животный вопль и чавкнувшая под рукой теплая влага мгновенно отрезвили его. Вытирая руку о майку, он бросился из спальни на улицу, то ли жаловаться властям, то ли им же и сдаваться.
Благо, квартира размещалась на первом этаже, а опорный пункт милиции был в ста метрах от дома.
Выскочив из подъезда, забрызганный кровью, он нос к носу столкнулся с возвращавшейся с работы ...супругой.
...Пока он спешил из отпуска домой, к ним в гости приехала родная сестра жены. Приехала издалека, с молодым супругом. В свадебное путешествие.
Сюрпризом «насладились» все участники мелотрагикомедии оптом. Включая классических бабулек, привычно бдящих на посту у подъезда, одну из которых тут же обнял «кондратий иваныч». Да и то: соседушка, который уже две недели далеко в отпуске, вдруг выскакивает из-за спины с безумными глазами, в трусах и в крови, размахивая надкусанной краюхой хлеба. Причем, оставив позади измордованную, нашинкованную порционно и недоеденную жертву. Жуть?
V
P. S. Роли и действующие их лица:
Самой непредсказуемой оказалась реакция женской половины участников драмы.
Невзирая на сохраненное супружеское реноме, жена обвинила мужа – Как ты мог такое обо мне подумать?! Мы ведь всегда верили друг другу! – Помирились, конечно, все-таки сын, беременность. Но что-то, видимо, осталось, кроме упреков. Он запил. Через два года развелись.
Сестра жены в роковой момент сначала ничего не поняла, но призналась, что испытала в этот миг ярчайший оргазм и с тех пор умоляет мужиков сделать ей больно.
Мужу сестры жены пришлось сделать непростую операцию по извлечению вилки, вогнанной незадачливым ревнивцем в ягодицу заподлицо, т. е. вместе с рукояткой. Хромота вскоре прошла. Импотенция – через несколько лет. Плюс незабываемые оргиастические впечатления молодой супруги. В итоге – развод.
Операционная сестра, крахмально и плотоядно улыбаясь, сказала мне, что никогда еще не видела столь аппетитный кусок мяса, насаженный на вилку. Тоже реакция.
Я, как обыватель и юрист, до сих пор удивляюсь не только гомерической изобретательности и метафоричности жизни, но и уникальности правовой ситуации: потерпевшие – все, виновных - ни одного.
Старик с извилистою палкой
И очарованная тишь.
И, где хохочущей русалкой
Над мертвым мамонтом сидишь,
Шумит кора старинной ивы,
Лепечет сказки по-людски,
А девы каменные нивы -
Как сказки каменной доски.
Вас древняя воздвигла треба.
Вы тянетесь от неба и до неба.
Они суровы и жестоки.
Их бусы - грубая резьба.
И сказок камня о Востоке
Не понимают ястреба.
стоит с улыбкою недвижной,
Забытая неведомым отцом,
и на груди ее булыжной
Блестит роса серебрянным сосцом.
Здесь девы срок темноволосой
Орла ночного разбудил,
Ее развеянные косы,
Его молчание удлил!
И снежной вязью вьются горы,
Столетних звуков твердые извивы.
И разговору вод заборы
Утесов, свержу падших в нивы.
Вон дерево кому-то молится
На сумрачной поляне.
И плачется, и волится
словами без названий.
О тополь нежный, тополь черный,
Любимец свежих вечеров!
И этот трепет разговорный
Его качаемых листов
Сюда идет: пиши - пиши,
Златоволосый и немой.
Что надо отроку в тиши
Над серебристою молвой?
Рыдать, что этот Млечный Путь не мой?
"Как много стонет мертвых тысяч
Под покрывалом свежим праха!
И я последний живописец
Земли неслыханного страха.
Я каждый день жду выстрела в себя.
За что? За что? Ведь, всех любя,
Я раньше жил, до этих дней,
В степи ковыльной, меж камней".
Пришел и сел. Рукой задвинул
Лица пылающую книгу.
И месяц плачущему сыну
Дает вечерних звезд ковригу.
"Мне много ль надо? Коврига хлеба
И капля молока,
Да это небо,
Да эти облака!"
Люблю и млечных жен, и этих,
Что не торопятся цвести.
И это я забился в сетях
На сетке Млечного Пути.
Когда краснела кровью Висла
И покраснел от крови Тисс,
Тогда рыдающие числа
Над бледным миром пронеслись.
И синели крылья бабочки,
Точно двух кумирных баб очки.
Серо-белая, она
Здесь стоять осуждена
Как пристанище козявок,
Без гребня и без булавок,
Рукой указав
Любви каменной устав.
Глаза - серые доски -
Грубы и плоски.
И на них мотылек
Крыльями прилег,
Огромный мотылек крылами закрыл
И синее небо мелькающих крыл,
Кружевом точек берег
Вишневой чертой огонек.
И каменной бабе огня многоточие
Давало и разум и очи ей.
Синели очи и вырос разум
Воздушным бродяги указом.
Вспыхнула темною ночью солома?
Камень кумирный, вставай и играй
Игор игрою и грома.
Раньше слепец, сторох овец,
Смело смотри большим мотыльком,
Видящий Млечным Путем.
Ведь пели пули в глыб лоб, без злобы, чтобы
Сбросил оковы гроб мотыльковый, падал в гробы гроб.
Гоп! Гоп! В небо прыгай гроб!
Камень шагай, звезды кружи гопаком.
В небо смотри мотыльком.
Помни пока эти веселые звезды, пламя блистающих звезд,
На голубом сапоге гопака
Шляпкою блещущий гвоздь.
Более радуг в цвета!
Бурного лета в лета!
Дева степей уж не та!
1919
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
