Я жил в 14-ти метровой комнате. Спал на продавленном диване, который регулярно навещали клопы, и с которыми я боролся, снижая их популяцию.
В комнате был круглый стол, книжный шкаф, этажерка, всегдашняя примечательность квартирного интерьера тех времён, изящный по моим представлениям, туалетный столик, подарок моей мамочки, который украшали: моя детская фотокарточка, удобно опиравшееся на флакон одеколона. Вообщем я был завидный жених: холостой, и с комнатой.
Накануне воскресенья, я лёг рано, но меня посетил дядь Сергей, отец моего друга Генки Белова. Я знал, что его посещение носило целенаправленный характер. Мой одеколон, его вечерняя мечта. Это был не первый случай. Как и прежде, сначала он молчал, тяжело вздыхая, и не сводя тоскливых глаз с пузырька. Потом, также,продолжая на него смотреть, задавал общие вопросы." Как Рома живёшь? Сколько зарабатываешь: Когда женишься? Вот Генка женился, а ты чего." Я ему также односложно отвечал:"Что живу нормально, хотя и не регулярно, что зарабатываю тоже нормально, больше некуда, а то придётся лишнее бедным раздавать.Почему не женюсь? Жду когда Генка разведётся." И хотя этой фразой я его несколько огорошил, вдаваться в суть дядь Сергей не стал, перешёл к делу. Начав, как и прежде со слов:"Вот вы ребята молодцы, не пьёте. Не пейте горькую. беда. беда."- слегка покачиваясь жалобно и тоскливо затянул он.
- Рома, слышь, Рома, дай мне чуть хлебнуть одеколончика. А? Рома? Можно? Я тебе куплю новый. Можно Рома?- уже совсем занудно гнусавил Генкин отец, боясь отказа.
- Да, пей дядь Сергей, пей, только оставь для бритья,- в который раз слабовольно уступил я. Дядь Сергей выпил моментально, честно оставив мне ничтожную толику для бритья. Посидев, ещё несколько минут,вздохнул и пожелав спокойной ночи, ушёл.
Генка и раньше меня ругал за слабоволие, заранее отказывая в возврате "Шипра".
Это было воскресное утро, я ещё спал, сном праведным, но меня что-то беспокоило. И когда без стука вошёл мой кореш Лёвка, с натянутым выражением лица, я моментально понял в чём дело.
- Что дядь Сергей Белов умер? Лёвка ошарашено смотрел на меня и округлив глаза повторял:" А ты откуда знаешь? Откуда знаешь?"
-Приснилось, - ответил я Вещий сон. Он вчера вечером был у меня и весь мой "ШИпр" вылакал.
Спустя два дня, мы с Витькой Карповым, нашим общим другом, привезли заказные венки. ЧТЗ, как мы звали Генку, за его напористый характер, поехал в морг за телом отца.
Всё казалось шло по плану. С минуты на минуту ожидался траурный катафалк. О его появлении возвестили крики и стенания родственников. Мимо нас с Витькой, по коридору, пронесли гроб с телом покойного. Взглянув на него, я между прочим заметил:"Вить, что-то покойничек шибко изменился, на дядь Сергея вовсе не похож." Витька с перекошенным лицом от крика родственников и от моей очередной нелепой шутки, зло процедил:" Ромка, твою мать, но хоть в такой час, ты можешь без своих еврейских шуточек!"Я стыдливо отошёл в сторону, но не успокоившись, пробрался поближе, и растолкав, убиенных горем родственников, вновь взглянул на покойника. Я не ошибся, это был не дядя Сергей. Но шум поднимать я не решился, а прошёл в соседнею комнату, к матери Генки, жене дяди Сергея. По её просьбе, её специально уединили в момент вноса тела.
- Тёть Марусь, Марья Степановна, пойдём взглянем на покойного, нельзя же тебе сидеть здесь, пойдём.- Она тяжело вздохнула и вытерев сухие глаза, покорно, поддерживаемая мною. прошла к месту прощания. Я торопливо и услужливо открыл лицо усопшего. Марья Степановна проверещала:" Дорогой мой Серёженька! На кого ты меня покинул горемышную..." и осеклась.
- Рома,- проговорила она удивлённо, а это кто? У моего Серёженьки бровки тоненькие, дугой, губки ровненькие и носик аккуратненький.( Правда, дядь Сергей в молодости был хорош собой. Мечта многих женщин) А это кто?- уже приходя в себя проговорила она ровным голосом, в наступившей злой тишине, глядя на мою испуганную ухмылку. Вы кого изверги в дом привезли?!- Боже! Что тут началось. И смех и грех! Карпов, побледневший таращил на меня удивлённые глаза, понимая, что я вовсе не шутил. Гена бегал вокруг чужого гроба, в полном отчаянии, не зная что делать, с досадой в душе на меня. К"счастью" подъехал ещё один катафалк, с телом настоящего дяди Серёжи. В след за ним и возмущенные родственники, чужого покойного.
В ходе обоюдной перепалки. под хохот сторонних свидетелей, выяснилось что умершие: полковник С Белых и алкоголик С Белов лежали рядышком, как два ангелочка. "Ответственный" работник морга, будучи при исполнении, уже с утра успевший набраться, подвёл Генку к телу сановитого усопшего, к полковнику С.Белых. Гена не проявив должной внимательности, не предвидя подвоха и стараясь избежать криков тёти Нюры, сестры отца, не взглянул толком на умершего распорядился вынести тело, услужливым и торопящемся, работникам морга. А своего незабвенного папашу оставил в холодном неуютном временном приюте.
Но в конце концов всё обошлось. Постепенно эта печальная- скандальная история забылась. Правда наши женщины судачили, что это бог Машку наказал, путаницей с покойниками. За мужика, которого не пустила домой ночевать, в тот злополучный вечер.А он с досады, найдя на коммунальной кухне, четвертинку какой-то светлой жидкости, выпил на ночь.
Мы, с Витькой из деликатности о тех "весёлых" похоронах не напоминали Генке. А Карпов, если я утверждал, что кого то узнал, беспрекословно со мной соглашался.
Серый коршун планировал к лесу.
Моросило, хлебам не во зло.
Не везло в этот раз Ахиллесу,
Совершенно ему не везло,
И копье, как свихнувшийся дятел,
Избегало искомых пустот.
То ли силу былую утратил,
То ли Гектор попался не тот.
Не везло Ахиллесу – и точка.
Черной радуги мокли столпы.
И Терсит, эта винная бочка,
Ухмылялся ему из толпы.
Тишина над судами летела,
Размывала печаль берега.
Все вернее усталого тела
Достигали удары врага.
Как по липкому прелому тесту
Расползались удары меча.
Эта битва текла не по тексту,
Вдохновенный гекзаметр топча.
И печаль переполнила меру,
И по грудь клокотала тоска.
Агамемнон молился Гомеру,
Илиаде молились войска.
Я растягивать притчу не стану,
Исходя вдохновенной слюной.
В это утро к ахейскому стану
Вдохновенье стояло стеной.
Все едино – ни Спарты, ни Трои,
Раскололи кифару и плуг.
Мы одни среди пролитой крови,
Мы одни – посмотрите вокруг.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
