В одном городе и не то чтобы очень большом, а так…
Не на главной улице, а в маленьком переулке
жил да был настоящий ангел, да-да,
в обычной "пятиэтажке". По утрам чайник булькал,
старенький радиоприёмник подхватывал мотив:
ангел выпивал кофе и, как все, спешил на работу.
А с неба смотрел на ангела солнечный объектив,
изредка подмигивая: мол, я - то уж знаю кто ты.
Неважно, как и зачем проходил добрый день,
люди – рабочие единицы становились одним целым.
И никто не задумывался, что ангел среди людей
живёт, принимает пищу, трудится, у него есть тело,
паспорт, прописка… А по вечерам,
когда невидимый фотограф укладывал в кофр солнце,
ангел выходил на балкон улыбался всем-всем домам,
и прислушивался, как в каждом из них сердце бьётся.
Ночь медленно натягивала тёмное одеяло
на город, даже на ангела, который творил чудо.
Дома росли, становились выше, ночь наблюдала,
как появляются новые этажи из неоткуда,
которые вряд ли порадуют потом местных эстетов.
Утром этажи всегда превращались в прозрачный воздух.
Потому что людям не следует знать об этом,
мало ли какие ночью происходят метаморфозы.
А пока, ангел всё достраивал и достраивал невидимые этажи,
Чтобы любому бездомному ангелу было куда прийти и где жить.
напомнило Небо над Берлином Вима Вендерса. посмотри, если нет, понравится!
Спасибо, Ник, посмотрю обязательно!
хорошая история
я чувствовала, что ты поймёшь))
ну, кто видит, тот понимает...
слушай, я, возможно, неправа, но "неоткуда" - должно быть "и"?
А разве это сказка?)
если я скажу. что это правда и что я это видела своими глазами...как минимум будет выглядеть смешно, как максимум, подумают, что я идиотка...потому, мне легче сказать, что это сказка))
замечательная сказка. спасибо buhta!
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
От отца мне остался приёмник — я слушал эфир.
А от брата остались часы, я сменил ремешок
и носил, и пришла мне догадка, что я некрофил,
и припомнилось шило и вспоротый шилом мешок.
Мне осталась страна — добрым молодцам вечный наказ.
Семерых закопают живьём, одному повезёт.
И никак не пойму, я один или семеро нас.
Вдохновляет меня и смущает такой эпизод:
как Шопена мой дед заиграл на басовой струне
и сказал моей маме: «Мала ещё старших корить.
Я при Сталине пожил, а Сталин загнулся при мне.
Ради этого, деточка, стоило бросить курить».
Ничего не боялся с Трёхгорки мужик. Почему?
Потому ли, как думает мама, что в тридцать втором
ничего не бояться сказала цыганка ему.
Что случится с Иваном — не может случиться с Петром.
Озадачился дед: «Как известны тебе имена?!»
А цыганка за дверь, он вдогонку а дверь заперта.
И тюрьма и сума, а потом мировая война
мордовали Ивана, уча фатализму Петра.
Что печатными буквами писано нам на роду —
не умеет прочесть всероссийский народный Смирнов.
«Не беда, — говорит, навсегда попадая в беду, —
где-то должен быть выход». Ба-бах. До свиданья, Смирнов.
Я один на земле, до смешного один на земле.
Я стою как дурак, и стрекочут часы на руке.
«Береги свою голову в пепле, а ноги в тепле» —
я сберёг. Почему ж ты забыл обо мне, дураке?
Как юродствует внук, величаво немотствует дед.
Умирает пай-мальчик и розгу целует взасос.
Очертанья предмета надёжно скрывают предмет.
Вопрошает ответ, на вопрос отвечает вопрос.
1995
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.