Первый класс внёс новый колорит и смысл в мою бесхитростную жизнь. Рамка существования вытянулась вверх на улицу Садовую, где стояло старое облезлое здание школы номер десять.
Начало ученичества удивило и разочаровало, не совпав с представлениями и мечтами.
Ну, во-первых, учительница была без очков, она была не единственной в школе учительницей и самое главное, она коверкала мою фамилию. «Золоталина», произносила она, видимо, предполагая, что две гласные подряд в фамилии это нонсенс.
Класс выглядел обшарпанным, парты с откидными крышками были бугристыми, потому что вырезанные на них словечки, хоть и прошли неоднократное закрашивание масляной краской, но оставались существенно заметны.
Над доской висел портрет лысого старика с бородкой, которого я приняла за директора школы, именно из-за портрета я ждала звонка с первого в своей жизни урока, но звонок раздался из коридора…
Есть вещи, ситуации, даты... и пр., которые не забываются с годами, и память периодически возвращает нас в то время, когда они будоражили сознание и чувства.)
Свое 1-е сентября я тоже помню. В силу различных обстоятельств мне пришлось поменять 4 школы за 5-ть первых лет учебы. Получается так, что у меня было 4 самых первых в жизни сентября.) Помню 1, 2 и 4. Третье почему-то стерлось из памяти напрочь.) Не вспоминается ни при каких умственных усилиях. И фото безвозвратно исчезло. Спасибо.
Это так, что-то вроде дневниковой записи у меня...
Но всё равно, спасибо!
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Здесь жил Швейгольц, зарезавший свою
любовницу – из чистой показухи.
Он произнес: «Теперь она в Раю».
Тогда о нем курсировали слухи,
что сам он находился на краю
безумия. Вранье! Я восстаю.
Он был позер и даже для старухи -
мамаши – я был вхож в его семью -
не делал исключения.
Она
скитается теперь по адвокатам,
в худом пальто, в платке из полотна.
А те за дверью проклинают матом
ее акцент и что она бедна.
Несчастная, она его одна
на свете не считает виноватым.
Она бредет к троллейбусу. Со дна
сознания всплывает мальчик, ласки
стыдившийся, любивший молоко,
болевший, перечитывавший сказки...
И все, помимо этого, мелко!
Сойти б сейчас... Но ехать далеко.
Троллейбус полн. Смеющиеся маски.
Грузин кричит над ухом «Сулико».
И только смерть одна ее спасет
от горя, нищеты и остального.
Настанет май, май тыща девятьсот
сего от Р. Х., шестьдесят седьмого.
Фигура в белом «рак» произнесет.
Она ее за ангела, с высот
сошедшего, сочтет или земного.
И отлетит от пересохших сот
пчела, ее столь жалившая.
Дни
пойдут, как бы не ведая о раке.
Взирая на больничные огни,
мы как-то и не думаем о мраке.
Естественная смерть ее сродни
окажется насильственной: они -
дни – движутся. И сын ее в бараке
считает их, Господь его храни.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.