За вечерним столом было много рассказов. И Василь Кузмич поведал такую байку.
- Было это ещё за несколько лет до войны, мы с Аграфеной жили на окраине, в бараке. Всё бы ничего, да вот корыта у нас не было. Купить дорого, да и непросто, только по спецталоном. А как без корыта? Ни ребёнка помыть, ни постирать. Но вот моё артельное начальство, премировало меня корытом. Как молодому семьянину и ударнику труда, вручили прилюдно, под аплодисменты, новое блестящее корыто. Ну как водится, это дело немножко обмыли. А потом я с этим корытом пошёл домой. В трамвай не пускают, куда, мол, прёшься, без твоего корыта мест нету. Ну, и решил я идти пешком. Хода так, примерно, на час с гаком.
Поначалу я это корыто на спине нёс и вроде было не тяжко, а потом руки затекли, ноги еле слушаются. Ну, мать твою, упаду! А падать нельзя, корыто хоть оцинкованное, но ежели упадёт, попортится. А хорошее, новое, для Груни радость. Решил я его, привязав за верёвку, тащить волоком. Пару кварталов на себе, пару волоком. Ну, на себе ладно, народ не волнуется, тем более поздно, уже время ночное. А вот волоком...Прям беда. Мостовая-то булыжная. Шум... самому страшно. А народ в окна меня матюкает, под мою музыку, хоть беги без корыта. А как бежать? Снова из последних сил поднимаю на спину и тащу, хоть в тишине, но в полном беспамятстве.
Как до дому добрался, и чего только ни наслушался, народ-то у нас языкастый, не помню.
Внёс я это чёртово корыто и упал прямо у порога. А Груня моя, увидела корыто, и от радости заплакала:"Вася,- говорит, какую ты радость в дом принёс!" И мне от этих слов легко стало и стыдно, что я это корыто по дороге ругал.
Но ведь донёс...
Светало поздно. Одеяло
Сползало на пол. Сизый свет
Сквозь жалюзи мало-помалу
Скользил с предмета на предмет.
По мере шаткого скольженья,
Раздваивая светотень,
Луч бил наискосок в "Оленью
Охоту". Трепетный олень
Летел стремглав. Охотник пылкий
Облокотился на приклад.
Свет трогал тусклые бутылки
И лиловатый виноград
Вчерашней трапезы, колоду
Игральных карт и кожуру
Граната, в зеркале комода
Чертил зигзаги. По двору
Плыл пьяный запах - гнали чачу.
Индюк барахтался в пыли.
Пошли слоняться наудачу,
Куда глаза глядят пошли.
Вскарабкайся на холм соседний,
Увидишь с этой высоты,
Что ночью первый снег осенний
Одел далекие хребты.
На пасмурном булыжном пляже
Откроешь пачку сигарет.
Есть в этом мусорном пейзаже
Какой-то тягостный секрет.
Газета, сломанные грабли,
Заржавленные якоря.
Позеленели и озябли
Косые волны октября.
Наверняка по краю шири
Вдоль горизонта серых вод
Пройдет без четверти четыре
Экскурсионный теплоход
"Сухум-Батум" с заходом в Поти.
Он служит много лет подряд,
И чайки в бреющем полете
Над ним горланят и парят.
Я плавал этим теплоходом.
Он переполнен, даже трюм
Битком набит курортным сбродом -
Попойка, сутолока, шум.
Там нарасхват плохое пиво,
Диск "Бони М", духи "Кармен".
На верхней палубе лениво
Господствует нацмен-бармен.
Он "чита-брита" напевает,
Глаза блудливые косит,
Он наливает, как играет,
Над головой его висит
Генералиссимус, а рядом
В овальной рамке из фольги,
Синея вышколенным взглядом,
С немецкой розовой ноги
Красавица капрон спускает.
Поют и пьют на все лады,
А за винтом, шипя, сверкает
Живая изморозь воды.
Сойди с двенадцати ступенек
За багажом в похмельный трюм.
Печали много, мало денег -
В иллюминаторе Батум.
На пристани, дыша сивухой,
Поможет в поисках жилья
Железнозубая старуха -
Такою будет смерть моя...
Давай вставай, пошли без цели
Сквозь ежевику пустыря.
Озябли и позеленели
Косые волны октября.
Включали свет, темнело рано.
Мой незадачливый стрелок
Дремал над спинкою дивана,
Олень летел, не чуя ног.
Вот так и жить. Тянуть боржоми.
Махнуть рукой на календарь.
Все в участи приемлю, кроме...
Но это, как писали встарь,
Предмет особого рассказа,
Мне снится тихое село
Неподалеку от Кавказа.
Доселе в памяти светло.
1980
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.