В маленьком цветочном магазинчике возле автобусной остановки было пусто. Праздники пролетели, а рождаться и умирать в эти дни, судя по всему, никто не собирался. Хозяйка магазинчика, пышнотелая и задумчивая Валентина, женщина неопределенного возраста, веса и семейного положения, листала старый журнал с прическами и мечтала уже о первом сентября. За сутки тогда она сможет вернуть все свои потери, недостачи и простои. Точнее просиживания возле холодильника, набитого свежими розами и хризантемами. Валя к обеду подумывала пойти домой и пару часов отдохнуть от цветов, погрузившись в мир сериальных грез и гремучих телешоу-слез, но вдруг дверной колокольчик обозначил своим веселым треньканием посетителей!
- Добрый день, - вежливо поприветствовал Валю и ее холодильник юный молодой человек лет пятнадцати.
Он держал за руку еще одного молодого человека лет восьми, как две капли воды похожего на него, только чуть более круглолицего и курносого. А за братом прятался еще один шкет лет четырех. Он был похож сразу на обоих старших братьев. Те же голубые глаза, светлые вихры и смешная ямочка на подбородке. Если старшему брату она придавала взрослого шарма, то на младшем она смотрелась словно пуговица на носу – забавно и нелепо.
- Здравствуйте, молодые люди! – умиляясь и расплываясь в улыбке, ответила Валя, вскакивая со стула, отбрасывая куда ни попадя треклятый журнал и прикидывая в голове сумму букета где-то в районе семисот рублей как минимум.
«Скорее всего для мамы. И скорее всего день рождения. А то еще, если повезет, целый юбилей. Тогда и не меньше тысячи!» - торопливо перескакивала Валя с мысли на мысль, как белка с ветки на ветку.
- Нам нужны цветы, - серьезно сообщил старший.
- Очень хорошо! – воодушевилась еще сильнее хозяйка, - Розы, гвоздики, хризантемки? Что больше нравится? Выбирайте!
Парень оглядел магазинчик, остановил рассеянный взгляд на холодильнике, всмотрелся в его содержимое и о чем-то пошептался со средним.
- Нам для бабушки, - отчеканил средний.
- Отлично! Какая прелесть! – мелодично распевала каждое слово Валя, - Для бабушки у нас есть замечательные розы, рекомендую темно-красные. Или еще можно смешанный букет сделать – из белых и красных роз.
Средний и старший продолжили активно шептаться, чуть размахивая руками и показывая в сторону холодильника. В этот момент неожиданно выскочил младший. Он бросился к холодильнику и ткнул в него всей пятерней, оставив на стекле заметный отпечаток.
- Я хочу вот эти – филолетовые! – громко и капризно закричал он, - вот этиииии…
Старший брат в это время завершал конфликт со средним явной ничьей. Он закатил глаза, прошептал что-то невразумительное, призывая на помощь не то черта, не то бабушку.
У Вали не было своих детей, поэтому все чужие ей казались ангелами во плоти. Она умилялась над каждым движением и словом, ловила каждый взгляд, пыталась обласкать и обогреть хотя бы улыбкой. Она металась между холодильником, кассой и детьми, словно дикая ласточка, угодившая в силки. Уговаривала посмотреть на тот цветок и на этот. Рассказывала про свежесть каждой партии. Но братья все равно никак не могли договориться между собой. Младший требовал «филолетовые», средний хотел розы. А старший был убежден в том, что бабушка обожает только хризантемы! Валя пожалела, что в ее холодильнике не было фиолетовых роз, похожих на хризантемы.
- Нам пожалуйста пять хризантем! – объявил вдруг старший голосом гладиатора, только что заколовшего своего врага, - Бабушка любит хризантемы! А она сегодня главная, потому что у нее праздник.
Последней фразой старший пытался на корню задавить сопротивление младших. Валя уже было обрадовалась - наконец-то можно осуществить продажу пяти хризантем - и бросилась к холодильнику. Но только она его открыла и протянула руки к ведру с шикарными белыми хризантемами, личико младшего брата искривилось и он дико завыл, постепенно раскрывая рот все шире и запрокидывая голову, будто собирался оповестить весь квартал о жестоком издевательстве над детьми в этом маленьком цветочном магазинчике. Валя растерялась и протянула к нему одну руку, чтобы погладить по плечу и попросить его не переживать, и убедить его, что старший брат умный и его надо слушаться, но вдруг получила ощутимый тычок в руку двумя крепкими маленькими ладошками. В это же время одна маленькая ножка пнула самую большую Валину вазу, выставленную на обозрение как главное украшение магазина – напольную ярко-розовую со стразиками.
- Ах! – только и успела выдохнуть Валя, наблюдая как ваза распадается на атомы.
- Ну, йошкарола! – по-взрослому выругался старший, снова закатив глаза.
- А я говорил, надо было розы брать! – торжествовал и светился от счастья средний, глядя на розовые черепки возле холодильника.
Младший от неожиданности замер и замолчал. Он вздрогнул и удивленно захлопал голубыми глазищами, в которых застыли слезы.
Валина улыбка медленно превращалась в обиженную злобную гримасу. Дети перестали ей казаться ангелами. Она мысленно подсчитала, во сколько им теперь обойдется букетик, и что бабушке даже придется доплатить за внучков еще тысяч пять сверху.
Только Валя раскрыла рот, чтобы отчитать отмороженных на всю голову детей, только успела подумать о ненормальной матери этих хулиганов, нарожавшей выводок и забывшей о воспитании отпрысков, как вдруг старший брат протянул ей пятитысячную купюру. А средний бросился к младшему искать на его теле порезы или ссадины и дуя на него на всякий случай.
- Ну, это только за вазу, - ехидно ухмыльнулась Валя, забрав купюру.
Старший высыпал из кошелька всю мелочь, аккуратно посчитал, посмотрел внимательно на ценники и сказал: «И дайте один фиолетовый».
- Это ирисы! – продолжая злиться, процедила продавщица и сунула старшему в руки один цветок ириса.
Старший брат бережно взял цветок, протянул малышу и сказал: «Держи филолетовый!»
- Родители вам на цветы такие деньжищи доверили! А вы вон чего творите! – бормотала Валя, собирая черепки и вспоминая пятитысячную в руках этого белобрысого мальчишки. Ей было немного неловко, что она взяла с ребят все их деньги за вазу, которая стоила раза в три меньше, но надо было чем-то прикрывать простой и недостачу.
- А это мои. Я получил их за победу в олимпиаде по математике! – ответил старший, взял за руки младших и, звякнув дверным колокольчиком, вышел.
Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемена у подруги.
Дева тешит до известного предела -
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела!
Ни объятья невозможны, ни измена.
* * *
Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
лишь согласное гуденье насекомых.
* * *
Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер быстро - лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.
Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях империю прославил.
Сколько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.
* * *
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
И от Цезаря далёко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники - ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
* * *
Этот ливень переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела -
все равно что дранку требовать от кровли.
Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я - не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.
* * *
Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им...
Как там в Ливии, мой Постум, - или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?
* * *
Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.
Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.
* * *
Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.
Поезжай на вороной своей кобыле
в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.
* * *
Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце,
стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.
Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.
март 1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
