Есть птица хорошая, Лелекой называется. Аист - на русском. Только я не воспринимаю, когда на русском, да и Лелеку как птицу не воспринимаю на самом деле. Только как человека. Ле-ле-ку
Лелека закрывает глаза, вдыхает поглубже и продолжает рассказывать.
- Он белого цвета. Огромный. Больше других. И в рогах у него качается осиное гнездо.
По легенде, если захочешь убить его, если спустишь курок, то сразу, после звука выстрела, осиный рой вылетает из гнезда и начинает преследовать и жалить тебя до тех пор, пока ты не умрешь.
Только на самом деле все не так. Да, он белый и он огромный. Больше чем ты можешь себе представить. Намного больше. Но он не олень, и даже не Владыка Оленей. Он - Владыка Лесов.
Он ходит на двух ногах, заканчивающихся копытами, у него нет рук. Сквозь его шкуру пробиваются цветы и травы так, как будто растут у него внутри.
У него огромные черные рога и почти человеческое лицо, только в рогах этих нет осиного гнезда. Осы ползают по его телу в поиске открытых ран и выжирают из них гниль.
Да и еще куча всего. Из меня не самый лучший рассказчик.
Я молча киваю. Лелека смотрит на меня и продолжает.
- По легенде - олений камень приносит удачу охотникам. Но это глупая легенда. Олений камень - метка проклятых. И получает его только тот, кто по мнению Владыки Лесов, по настоящему согрешил. Владыка лесов проклинает своего обидчика вынуждая таскать олений камень с собой до конца.
Камень разрезает стенки внутренних органов, вызывает кровотечения. На теле появляются незаживающие годами, открытые раны.
Носитель камня становится миниатюрной копией самого Владыки Лесов.
Только растут из него не цветы и травы, а что-то больше похожее на водоросли. Только ползают по нему не осы, а мухи, и не съедают гниль, а приумножают ее.
Страшно?
- Чуть-чуть.
- Чуть-чуть? Должно быть много. - Лелека улыбается. Он молчит, а я продолжаю думать о камне. На самом деле страшно. На самом деле, мне почему-то, очень страшно.
- Где ты это взял? Выдумал?
- Я?
- Ты.
- Думаешь - выдумал?
- Ты любишь читать и любишь фильмы ужасов.
Я правда считаю что он выдумал историю Владыку Лесов, но Лелека почему-то уверен в другом.
- Ты смешная – немного тише говорит Лелека. Только он не смешной. Его взгляд становится серьезнее и злее.
Лелека очень добрый и что бы увидеть его злым нужно очень сильно постараться. Я не старалась. Я не знаю от чего он злится. Но он злится.
Пару лет назад, еще до тесного знакомства с Лелекой, до всех его причудов и странностей я почему-то научилась угадывать его настроение. Я знаю как выглядит Лелека, когда счастлив – он немного улыбается и, постоянно неразговорчивый, молчит еще больше. Счастье читается у него в глазах.
Тогда мне казалось, что нужно быть слепым, чтоб не заметить изменения в поведении это парня. Его выдавало каждое движение.
Но только казалось. Никто не замечал изменений, да, в принципе, никто особо и не замечал Лелеку.
Я знаю как выглядит Лелека, когда он чем-то обеспокоен. Движения становятся резче и неувереннее. Он постоянно что-то роняет. В такие дни у него немного виноватое выражение лица, он старается никому не смотреть в глаза.
И я знаю как выглядит Лелека, когда злится. Он выглядит также, как сейчас.
- Выдумал? - пара шагов ко мне
- Выдумал? - я уже чувствую на себе его дыхание.
Лелека смотрит мне прямо в глаза.
Только теперь я замечаю что злости в его глазах нет. Он расстроен. Он готов в любую минуту расплакаться.
- Выдумал?
Лелека подходит ко мне в упор. Он открывает рот, чтоб снова повторить свое «выдумал», но вместо этого, вдруг резко наклоняется ко мне и стягивает с меня свитер.
Почему-то поднимать руки больно. Лелека отворачивается от меня.
- Смотри.
Я опускаю голову вниз и от неожиданности задерживаю дыхание. Я не вижу своего тела, я вижу только бинты. Бесконечные бинты и проступающую в некоторых местах, сквозь них кровь
- Разматывай. - говорит Лелека.
Я развязываю узел, на котором все это держится и начинаю разматывать бинты. Они спадают вниз. Один за другим. И через пару минут я уже не вижу собственных ступней. Начинает вонять. Вонять от меня.
Запах гнили и разлагающегося трупа.
К горлу подкатывает тошнота.
- Я дальше не буду.
Лелека поворачивается. Ему неприятно. Он легонько касается бинтов и его пальцы становятся мокрыми от гноя.
- Так что? Выдумал? - шепчет Лелека.
- Нет.
Он становится передо мной на колени и собирает упавшие бинты.
Он почти плачет.
- Все нормально? - спрашиваю я.
- Нормально - отвечает Лелека. - Конечно нормально.
Он поднимается и обнимает меня. Он плачет и я чувствую как намокают мои волосы от его слез. Он обнимает меня и я чувствую как промокает насквозь его одежда.
- Мне страшно.
- Я знаю.
- Мне правда очень страшно.
Лелека обнимает меня еще крепче.
Что-то холодное и твердое утыкается мне в ребро. Больно.
Я запускаю руку в карман куртки Лелеки. Это... камень?
"На небо Орион влезает боком,
Закидывает ногу за ограду
Из гор и, подтянувшись на руках,
Глазеет, как я мучусь подле фермы,
Как бьюсь над тем, что сделать было б надо
При свете дня, что надо бы закончить
До заморозков. А холодный ветер
Швыряет волглую пригоршню листьев
На мой курящийся фонарь, смеясь
Над тем, как я веду свое хозяйство,
Над тем, что Орион меня настиг.
Скажите, разве человек не стоит
Того, чтобы природа с ним считалась?"
Так Брэд Мак-Лафлин безрассудно путал
Побасенки о звездах и хозяйство.
И вот он, разорившись до конца,
Спалил свой дом и, получив страховку,
Всю сумму заплатил за телескоп:
Он с самых детских лет мечтал побольше
Узнать о нашем месте во Вселенной.
"К чему тебе зловредная труба?" -
Я спрашивал задолго до покупки.
"Не говори так. Разве есть на свете
Хоть что-нибудь безвредней телескопа
В том смысле, что уж он-то быть не может
Орудием убийства? - отвечал он. -
Я ферму сбуду и куплю его".
А ферма-то была клочок земли,
Заваленный камнями. В том краю
Хозяева на фермах не менялись.
И дабы попусту не тратить годы
На то, чтоб покупателя найти,
Он сжег свой дом и, получив страховку,
Всю сумму выложил за телескоп.
Я слышал, он все время рассуждал:
"Мы ведь живем на свете, чтобы видеть,
И телескоп придуман для того,
Чтоб видеть далеко. В любой дыре
Хоть кто-то должен разбираться в звездах.
Пусть в Литлтоне это буду я".
Не диво, что, неся такую ересь,
Он вдруг решился и спалил свой дом.
Весь городок недобро ухмылялся:
"Пусть знает, что напал не на таковских!
Мы завтра на тебя найдем управу!"
Назавтра же мы стали размышлять,
Что ежели за всякую вину
Мы вдруг начнем друг с другом расправляться,
То не оставим ни души в округе.
Живя с людьми, умей прощать грехи.
Наш вор, тот, кто всегда у нас крадет,
Свободно ходит вместе с нами в церковь.
А что исчезнет - мы идем к нему,
И он нам тотчас возвращает все,
Что не успел проесть, сносить, продать.
И Брэда из-за телескопа нам
Не стоит допекать. Он не малыш,
Чтоб получать игрушки к рождеству -
Так вот он раздобыл себе игрушку,
В младенца столь нелепо обратись.
И как же он престранно напроказил!
Конечно, кое-кто жалел о доме,
Добротном старом деревянном доме.
Но сам-то дом не ощущает боли,
А коли ощущает - так пускай:
Он будет жертвой, старомодной жертвой,
Что взял огонь, а не аукцион!
Вот так единым махом (чиркнув спичкой)
Избавившись от дома и от фермы,
Брэд поступил на станцию кассиром,
Где если он не продавал билеты,
То пекся не о злаках, но о звездах
И зажигал ночами на путях
Зеленые и красные светила.
Еще бы - он же заплатил шесть сотен!
На новом месте времени хватало.
Он часто приглашал меня к себе
Полюбоваться в медную трубу
На то, как на другом ее конце
Подрагивает светлая звезда.
Я помню ночь: по небу мчались тучи,
Снежинки таяли, смерзаясь в льдинки,
И, снова тая, становились грязью.
А мы, нацелив в небо телескоп,
Расставив ноги, как его тренога,
Свои раздумья к звездам устремили.
Так мы с ним просидели до рассвета
И находили лучшие слова
Для выраженья лучших в жизни мыслей.
Тот телескоп прозвали Звездоколом
За то, что каждую звезду колол
На две, на три звезды - как шарик ртути,
Лежащий на ладони, можно пальцем
Разбить на два-три шарика поменьше.
Таков был Звездокол, и колка звезд,
Наверное, приносит людям пользу,
Хотя и меньшую, чем колка дров.
А мы смотрели и гадали: где мы?
Узнали ли мы лучше наше место?
И как соотнести ночное небо
И человека с тусклым фонарем?
И чем отлична эта ночь от прочих?
Перевод А. Сергеева
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
