Еду я, значит, как вы поняли, в поезде. Заходит очень симпатичный парень в форме и говорит так представительно и светло, мол, уважаемые отьезжающе-проезжающие, приготовьте билеты для проверки. Все сразу засуетились, а я так - особенно.
Я люблю молодых, высоких,стройных и грозных проверяющих. Мне нравится сотрудничать с властью и демонстрировать ей лояльность на моем мелко- несерьезном уровне. Мне нравится предъявлять власти билеты и выглядеть в ее глазах адекватной личностью, способной на минимальный уровень сотрудничества.
Короче, как только я приготовилась к адекватности, что бывает со мной не так часто, как мне бы этого хотелось, власть быстро унеслась в соседний вагон, оставив меня сидеть с зажатым в потной волосатой ладони билетом. Я даже не успела отвести преданный взгляд от ее спины, как она растаяла.
Так я и сидела с глупым взглядом, потным билетом и не завершенным гештальтом.
Но Вселенная проявила ко мне благосклонность, власть опомнилась и вернулась, решительно прокомпостировала мой тшедушный билет, и во мне воцарился покой, как бывает обычно после исполнения по отношению к родине супружеского долга.
Сегодня со мной в поезде ехала 1. Молодая, 2. Худая, 3.Красивая женщина. Плюс ко всему, как будто мало мне и так было унижения и сокрушения, она еще и платье короткое на себя нацепила.
Я считаю, что вот это уже слишком. На нее и без этого все смотрят, а на меня - хоть бы кто посмотрел.
Так, один,правда, глянул заинтересованно, но и то потому, что я сидела на двух местах, а ему прямо уж приперло сесть именно на это место, хотя мог и бы постоять, чтобы мне было комфортно - но это я отвлеклась. Так вот, эта юная газель скрутила свои стройные нижние конечности, раскрыла свои свежие глазки, взмахнула своей девичьей гривой, и все тут. Мир у ее ног.
А я, между прочим, сережки дома меряла, выбирала, чем восхитить человечество. А человечество, как оказалось, уже восхитилось, но почему-то не мной...
Еще не осень - так, едва-едва.
Ни опыта еще, ни мастерства.
Она еще разучивает гаммы.
Не вставлены еще вторые рамы,
и тополя бульвара за окном
еще монументальны, как скульптура.
Еще упруга их мускулатура,
но день-другой -
и все пойдет на спад,
проявится осенняя натура,
и, предваряя близкий листопад,
листва зашелестит, как партитура,
и дождь забарабанит невпопад
по клавишам,
и вся клавиатура
пойдет плясать под музыку дождя.
Но стихнет,
и немного погодя,
наклонностей опасных не скрывая,
бегом-бегом
по линии трамвая
помчится лист опавший,
отрывая
тройное сальто,
словно акробат.
И надпись 'Осторожно, листопад!',
неясную тревогу вызывая,
раскачиваться будет,
как набат,
внезапно загудевший на пожаре.
И тут мы впрямь увидим на бульваре
столбы огня.
Там будут листья жечь.
А листья будут падать,
будут падать,
и ровный звук,
таящийся в листве,
напомнит о прямом своем родстве
с известною шопеновской сонатой.
И тем не мене,
листья будут жечь.
Но дождик уже реже будет течь,
и листья будут медленней кружиться,
пока бульвар и вовсе обнажится,
и мы за ним увидим в глубине
фонарь
у театрального подъезда
на противоположной стороне,
и белый лист афиши на стене,
и профиль музыканта на афише.
И мы особо выделим слова,
где речь идет о нынешнем концерте
фортепианной музыки,
и в центре
стоит - ШОПЕН, СОНАТА No. 2.
И словно бы сквозь сон,
едва-едва
коснутся нас начальные аккорды
шопеновского траурного марша
и станут отдаляться,
повторяясь
вдали,
как позывные декабря.
И матовая лампа фонаря
затеплится свечением несмелым
и высветит афишу на стене.
Но тут уже повалит белым-белым,
повалит густо-густо
белым-белым,
но это уже - в полной тишине.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.