*
Дорогой друг! Позвольте же так вас назвать, наш дорогой Артур, и перейти к описанию последних событий.
В августе Рэйчел умерла. Из-за крайне дождливого лета и размытых дорог прощальная церемония прошла весьма скромно, точнее сказать, вовсе обошлось без церемоний. Присутствовали начальник лодочной станции и дочь почтового инспектора, дай бог им здоровья, в будущем году они собираются пожениться.
Так как погода все еще оставляет желать лучшего и прогулочный сезон можно считать закрытым – лодками и катамаранами теперь мало кто интересуется, – послеполуденное время было решено проводить за игрой в клабор, а также за совместным разбором корреспонденции, найденной в довольно беспорядочном состоянии.
Поскольку известия от вас продолжают приходить, спешим сообщить, что, хотя адресат более не имеет возможности на них отвечать, все ваши письма остаются в целости и сохранности – при желании вы всегда получите их обратно в любое удобное для вас время. Только сообщите, будьте добры, заранее о своем намерении по этому адресу: Лора Бергман, «Лодки напрокат», Песчаная дюна, 14.
*
Дорогая Рэйчел!
Получил трагическое сообщение о печальных событиях, произошедших в твоей жизни. Прими мои искренние уверения в непреходящей любви и светлой памяти, или что еще пишут в подобных случаях от растерянности. Я сегодня не смог оставаться в доме, отложил нашего с тобой великолепного Сэлинджера и весь день провел в саду, разговаривая с самыми беспечными в мире цветами.
Посмотри, Рейчел, я принес тебе эти последние циннии, там больше не осталось ни одного цветка. Ты же знаешь, в какое смятение меня может привести безыскусная, откровенно уличная, но тем более заранее обреченная красота. Ни один цветок, вероятно, не способен столь безоглядно радоваться каждому убывающему дню перед бессмысленно наклоненным лицом слепоты. Мне оно видится абсолютно безликим, только ледяное дыхание ни с чем не спутаешь – цинниям это прекрасно известно.
Ты ведь тоже не боишься ночи? Потом ответишь, когда захочешь посмотреть на них, – мне еще нужно будет подобрать вазу и подходящее для цветов место в гостиной комнате. Скорее всего, ты их найдешь в центре стола, журналы со всякой всячиной я сейчас уберу. Пусть останутся ровное поле и скатерть, какая-нибудь, не имеющая цвета и значения, впрочем, неважно – ты найдешь букет на столе.
Если не сможешь по каким-либо причинам, завтра вышлю тебе их фотографию. Думаю, на бледно-голубом или, возможно, шафрановом фоне они должны хорошо получиться. Во всяком случае, других цинний уже не будет. Ты, конечно, и это помнишь – выращенные на продажу цветы я никогда в дом не приношу и никогда не покупаю. Следующие появятся не раньше лета, придется подождать.
Ты приходи, Рэйчел, год – очень долгое ожидание. От них просто может ничего не остаться, кроме фотографии на фоне. Моя стена шафранового оттенка, Рэйчел.
Твой Артур
(Черт возьми, я уже начинаю привыкать к этому имени, но все-таки почему бы однажды не спросить и мое, пока его еще кто-то здесь помнит…)
Натали. это- нечто. я просто в смятении. это напомнило мне и английских классиков, давно забытых. и столь обожаемого когда-то в юности О"Генри... но оно- твое. и оно прекрасно, даже совершенно. спасибо, дорогая
Ир, сама в смятении, столько друзей прошли мимо
думаю, кто из нас Гомер) в смысле слепой
как бы не "ежедневное", казалось)
спасибо, что остановилась
это здорово, что есть ты
взаимно, дорогая)))))))) не, оно не ежедневное. оно- волшебное, и многослойное, и нездешнее. оно супер-классное)))
и как здорово, что есть ты, неподражаемая и нездешняя абсолютно))))))
Перечитала. Нат, да это вообще шедевр. продай даже просто эту идею Голливуду- выйдет красивое и интересное кино...
а как написано... это вкуснее любого пирожного.
и, кажется, это первая мною прочитанная твоя проза.
даже классики лучше бы не написали.
кароче, бриллиант в сто карат.
люблю тебя. пиши ещё.
я тебе потом Таракана подарю!) он, правда, таракан и есть, но тоже прозаический
ну, Ир, не гуляют глупые Голливуды по нашим Привозам)
спасибо, солнышек, с твоими комментариями всегда погода веселей
вообще-то, сама думаю, что Артур из моих лучших
когда-то в далекой предыстории Дорогая Рэйчел была, такой простенький безоблачный верлибр - как все вначале)
ДОРОГАЯ РЭЙЧЕЛ
дорогая Рэйчел
пишет он каждую ночь
дальше я никогда не читаю
это не мое имя
чужие письма неудобно из-за тумана ничего не видно
странно почему-то совершенно не умею читать во сне
сегодня оно пришло под утро
и пропустило все начало
… за год нашей переписки
но почему ты называешь меня дорогой Артур
это не мое имя
Вернулись ощущения, бывшие когда-то в юности: когда сидела с английским романом в укромном уголке и волшебно трепетало сердце. Оказалось, слово способно напоминать себя прежнюю. От чего это? Близости к образцам классического романтизма или предельной насыщенности чувством, цветом?
Перечитывала и удивлялась емкости этого небольшого сосуда.
И запахам. Пахнет еще, кроме цветочного, потертой сюртучной шерстью (грязновато-вишневого, непременно вишневого цвета), пахнет мраморным холодом из соседних спален, а еще- ... запах горелой пыли в системном блоке компьютера. Еще много чем пахнет (перечисление будет длиннее вашего текста)).
Спасибо. Это классно.
В этом гербарии и время засушенное, вместе с компьютерной и сюртучной пылью – вы так об этом и сказали, не говоря в лоб, спасибо, Helmi (сама чувствовала шелест страниц, пока писала))
Вчера мне советовали добавить Артуру объяснений, если автору кажется, что их тут не хватает. Автору кажется, что отсюда только вынимать можно) Это, действительно, мой самый плотно набитый саквояж. Рада, что вы его открыли.
О, нет, нет, не объясняйте, пожалуйста, более ничего!
Космическую пыль XX,ZZ или YY века на цинниях даже я, подслеповатая, разглядела.
))
По моей таблице у вас прекрасное зрение, Helmi)
Все-таки нам с Артуром иногда удается делать не только печальные для себя открытия)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Уже довольно лучший путь не зная,
Страстьми имея ослепленны очи,
Род человеческ из краю до края
Заблуждал жизни в мрак безлунной ночи,
И в бездны страшны несмелые ноги
Многих ступили — спаслися немноги,
Коим, простерши счастье сильну руку
И не хотящих от стези опасной
Отторгнув, должну отдалило муку;
Hо стопы оных не смысл правя ясной —
Его же помочь одна лишь надежна, —
И тем бы гибель была неизбежна,
Но, падеж рода нашего конечный
Предупреждая новым действом власти,
Произвел Мудрость царь мира предвечный,
И послал тую к людям, да, их страсти
Обуздав, нравов суровость исправит
И на путь правый их ноги наставит.
О, коль всесильна отца дщерь приятна!
В лице умильном красота блистает;
Речь, хотя тиха, честным ушам внятна,
Сердца и нудит и увеселяет;
Ни гневу знает, ни страху причину,
Ищет и любит истину едину,
Толпу злонравий влеча за собою,
Зрак твой не сильна снесть, ложь убегает,
И добродетель твоею рукою
Славны победы в мал час получает;
Тако внезапным лучом, когда всходит,
Солнце и гонит мрак и свет наводит.
К востоку крайны пространны народы,
Ближны некреям, ближны оксидракам,
Кои пьют Ганга и Инда рек воды,
Твоим те первы освещенны зраком,
С слонов нисшедше, счастливы приемлют
Тебя и сладость гласа твого внемлют.
Черных потом же ефиоп пределы,
И плодоносный Нил что наводняет,
Царство, богатством славно, славно делы,
Пользу законов твоих ощущает,
И людей разум грубый уж не блудит
В грязи, но к небу смелый лет свой нудит.
Познал свою тьму и твою вдруг славу
Вавилон, видев тя, широкостенный;
И кои всяку презрели державу,
Твоей склонили выю, усмиренны,
Дикие скифы и фраки суровы,
Дав твоей власти в себе знаки новы.
Трудах по долгих стопы утвердила,
Седмью введена друзьями твоими
В греках счастливых, и вдруг взросла сила,
Взросло их имя. Наставленный ими
Народ, владетель мира, дал суд труден:
Тобой иль действом рук был больше чуден.
Едва их праздность, невежства мати
И злочинств всяких, от тя отлучила,
Власть уж их тверда не могла стояти,
Презренна варвар от севера сила
Западный прежде, потом же востока
Престол низвергла в мгновение ока.
Была та гибель нашего причина
Счастья; десница врачей щедра дала
Покров, под коим бежаща богина
Нашла отраду и уж воссияла
Европе целой луч нового света;
Врачей не умрет имя в вечны лета.
Мудрость обильна, свиту многолюдну
Уж безопасна из царства в другое
Водя с собою, видели мы чудну
Премену: немо суеверство злое
Пало, и знаем служить царю славы
Сердцем смиренным и чистыми нравы.
На судах правда прогнала наветы
Ябеды черной; в войну идем стройны;
Храбростью ищем, искусством, советы
Венцы с Победы рук принять достойны;
Медные всходят в руках наших стены,
И огнь различны чувствует премены.
Зевсовы наших не чуднее руки;
Пылаем с громом молния жестока,
Трясем, рвем землю, и бурю и звуки
Страшны наводим в мгновение ока.
Ветры, пространных морь воды ужасны
Правим и топчем, дерзки, безопасны.
Бездны ужасны вод преплыв, доходим
Мир, отделенный от век бесконечных.
В воздух, в светила, на край неба всходим,
И путь и силу числим скоротечных
Телес, луч солнца делим в цветны части;
Чувствует тварь вся силу нашей власти.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.