Жил-был один таракан. Обычное дело, конечно, их много живет. Но этот жил один. Вернее, один, но на пару со своей проблемой. Как все тараканы, он любил хорошо перекусить, но не только по привычке, а чтобы расти. Вот любил он расти и ничего тут не сделаешь. Значит, для удовольствия. Но не расти он не умел, потому что без этого не мог жить. Получается, по делу ел.
В любом случае это создавало определенные неудобства, то и дело приходилось менять квартиру, машину и гардероб, не говоря про жену. Только найдешь себе костюм и остальное по росту, как оно моментально начинает сбегаться и через неделю уже никуда – все шесть лап из рукавов торчат, из штанин выглядывают, как у подростка, жене рядом неудобно ползти. Ему тоже – наступает все время, мелкие предметы вообще трудно разглядеть. Хотя ни разу в горячей воде не стирал, само усыхало и скукоживалось. Да и так не стирал, не успевало ни доноситься, ни запачкаться.
Слава о нем дурная пошла по городу, знакомиться больше никто не хотел, ни в гости звать, ни к нему перебираться. Тут все съест, там раздавит случайно – вдруг за ночь вырастет еще на полкомнаты.
Почти отчаявшись, вдобавок к проблеме он завел себе мечту. Чтобы было с чем жить и для чего расти, раз с тараканами не сложилось. Мечта это хорошо, она никогда не кончается и растет вместе, по пути подмечтовываясь под хозяина. Надо было раньше догадаться, но до этой мысли таракан тогда еще не дорос. Оставалось задать мечте направление и цель – так она запускается. Если рабочая, конечно. Хотя все без гарантии идут, но заменить можно, если что.
И включил тут таракан самый самсунговый экран, и навел свой телескоп (попробуй найди очки под такие бездонные глаза) на «в Мире животных» – пару подходящую себе выбирать, – и задумался. Слониха все-таки больше всех, но как-то не очень эстетично смотрится. К тому же имя, вот это «ха», ну не изящно все вместе выходит. Тигрица, львица – дело другое, в «ца» что-то царское на слух ощущается. Нет, ослица нет, не знаю почему. Но мышиный цвет это мышиный цвет. И не только. В таком случае львица лучше. К тому же не полосатая, определенность всегда лучше. Плохо, что без гривы, но ладно. Он и сам париков не носил, не грива в голове главное, а порода.
Еще плохо, что лев рядом, льва вот совсем не хотелось. Надо лучше кушать, права была мама, перерастешь любую уличную кошку, понятно и таракану. Съел он тогда остальных тараканов (их действительно много оказалось) на земле и стал больше всех. Только, пока со львом разбирался, и львицу притоптал ненароком, кому она теперь такая мятая, не то уже.
А больше никого не осталось. Один таракан с новой проблемой, разношенной мечтой и телескопом. Теперь совсем один с ними тремя на маленькой земле. И этих троих на ней некуда приткнуть, и самому никуда, и пожаловаться некому. Бармена он опять-таки случайно не заметил. Какая теперь разница почему, когда не с кем.
И еще раз сел он одиноко и снова задумался. Но не было Родена на всей земле… Так бы тут помещалась достойная картина. Большая шестирукая мысль, измученная великой жаждой роста, занимала бы полную страницу и думалась долго-долго…
……………………………….(отсутствующая скульптура)
Долго-долго шло и хвоста ему не было видно – маленьких размеров мысли стеснялись стучаться в занятый Вселенной могучий череп, там таких все равно не понимали и не помнили.
Безнадежно трезвый таракан допивал последний выживший в мире бочонок, мечтая попасть на планету больших океанов. Неукрощенная мечта доросла до океана C2H5OH и съежилась при самом аккуратном обращении. Он пошел в ванную и открыл все краны с горячей водой.
Сначала мать, отец потом
Вернулись в пятьдесят девятый
И заново вселились в дом,
В котором жили мы когда-то.
Все встало на свои места.
Как папиросный дым в трельяже,
Растаяли неправота,
Разлад, и правота, и даже
Такая молодость моя -
Мы будущего вновь не знаем.
Отныне, мертвая семья,
Твой быт и впрямь неприкасаем.
Они совпали наконец
С моею детскою любовью,
Сначала мать, потом отец,
Они подходят к изголовью
Проститься на ночь и спешат
Из детской в смежную, откуда
Шум голосов, застольный чад,
Звон рюмок, и, конечно, Мюда
О чем-то спорит горячо.
И я еще не вышел ростом,
Чтобы под Мюдин гроб плечо
Подставить наспех в девяностом.
Лги, память, безмятежно лги:
Нет очевидцев, я - последний.
Убавь звучание пурги,
Чтоб вольнодумец малолетний
Мог (любознательный юнец!)
С восторгом слышать через стену,
Как хвалит мыслящий отец
Многопартийную систему.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
