Я понял, что попался. Борт на Ленинград уже улетел, а следующий рейс ожидался только через двое суток. Самолет из Рубцовска опоздал по метеоусловиям, и я напрочь завис в Новосибирске без денег, которые должен был получить только в Питере. В кармане лежал пятак на автобус, остальные запасы ушли на прощальный банкет с коллегами по экспедиции. Замкнулся круг…
Разумеется, можно было лететь через Москву, но за переоформление билета надо было заплатить какой-то смешной комиссионный сбор. Но такой возможности я не имел. И совершенно не знал, что же мне делать…
- Извините, вы не в курсе? Рейс на Москву будет сегодня?
Девушка обратилась ко мне. Вероятно мои борода и штормовка внушали ей доверие.
- Будет. И скоро. Вы из Рубцовска? Я видел вас в самолете.
- Да. В Ленинград добираюсь. Через Москву можно долететь?
- Какое совпадение! Долетите, конечно. Это, правда, не очень удобно. Придется в другой аэропорт переезжать. Но ничего страшного нет.
- Вы тоже туда? Как здорово! Я из Сибири впервые лечу. Волнуюсь очень.
- Туда. Но мне придется торчать здесь до послезавтра. Мои деньги в Питере. Ситуация глупая и безвыходная.
- Ой! А денег много надо на переоформление билета?
- Пятьдесят копеек. И до Шереметьева надо добраться. Не больше рубля, наверно.
- Всего рубль? И только? Я вас прошу, возьмите у меня! Я же пропаду одна в Москве. Она такая большая, незнакомая…
- Везет же мне! Охотно принимаю вашу помощь. С условием, что в Питере вы примете мою. Как зовут вас? Я Арсений, топограф. Возвращаюсь из экспедиции. Это и объясняет мой экзотический вид.
- А я Марина. Лечу в театральный поступать. Вы знаете, где улица Моховая, Арсений?
- Знаю. И доставлю вас до самых дверей..
Девушка была небольшого роста, крепкая и очень подвижная. Как мячик, подумал я.
Мы переоформили билеты, долетели до Москвы, перебрались в Шереметьево и успешно попали в Питер. Я сказал Марине:
- Вечер уже. Поехали ко мне! А завтра утром отвезу тебя на Моховую.
- Нет, Арсений. Я в общежитие. У меня есть адрес.
- Марина! Ты зря не доверяешь мне. Это звучит несколько смешно, но я вполне контролирую свои желания. Ты будешь ночевать у друга.
- Зато я не контролирую. Прости и спасибо тебе за всё. У меня просьба, Арсений. Не провожай. Я возьму такси. И не ищи. Я сюда учиться приехала. Понимаешь? И просто обязана поступить в институт. Второго раза не будет. Слишком далеко Алтай от Ленинграда.
Марина поцеловала меня в щеку и побежала на стоянку такси.
Я сел на автобус и поехал домой. Было светло и грустно.
Помню эту миниатюру, Ещё когда первый раз читал, понравился наводящий на размышления финал. Что герои чувствуют и думают на самом деле? Тут возможны варианты.
Знаешь, Макс, у меня вседа получаются довольно неопределенные концовки. Я было пытался формулировать выводы и обобщения, но получалось фальшиво весьма. Чувствую, что рассудительность - не моё.
Наверно, всегда есть степени свободы у нас. И заменять их разнообразие чем-то одним - против правды погрешить.
Понравилось. Так всё что намечалось - раз, и распалось ине случилось. Хорошо.
Как-то так... Но в несбыточном есть очень романтические нотки, которые оживляют бытиё!)
А вот это прямо золотые слова. Как манит и зовёт нас вариативность вероятностей :)))
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Олег Поддобрый. У него отец
был тренером по фехтованью. Твердо
он знал все это: выпады, укол.
Он не был пожирателем сердец.
Но, как это бывает в мире спорта,
он из офсайда забивал свой гол.
Офсайд был ночью. Мать была больна,
и младший брат вопил из колыбели.
Олег вооружился топором.
Вошел отец, и началась война.
Но вовремя соседи подоспели
и сына одолели вчетвером.
Я помню его руки и лицо,
потом – рапиру с ручкой деревянной:
мы фехтовали в кухне иногда.
Он раздобыл поддельное кольцо,
плескался в нашей коммунальной ванной...
Мы бросили с ним школу, и тогда
он поступил на курсы поваров,
а я фрезеровал на «Арсенале».
Он пек блины в Таврическом саду.
Мы развлекались переноской дров
и продавали елки на вокзале
под Новый Год.
Потом он, на беду,
в компании с какой-то шантрапой
взял магазин и получил три года.
Он жарил свою пайку на костре.
Освободился. Пережил запой.
Работал на строительстве завода.
Был, кажется, женат на медсестре.
Стал рисовать. И будто бы хотел
учиться на художника. Местами
его пейзажи походили на -
на натюрморт. Потом он залетел
за фокусы с больничными листами.
И вот теперь – настала тишина.
Я много лет его не вижу. Сам
сидел в тюрьме, но там его не встретил.
Теперь я на свободе. Но и тут
нигде его не вижу.
По лесам
он где-то бродит и вдыхает ветер.
Ни кухня, ни тюрьма, ни институт
не приняли его, и он исчез.
Как Дед Мороз, успев переодеться.
Надеюсь, что он жив и невредим.
И вот он возбуждает интерес,
как остальные персонажи детства.
Но больше, чем они, невозвратим.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.