А что думать-то? Дом – работа, работа – дом. На работе – начальница, дома – одна. Ну, ладно, выходит – работа. Рябов. Фамилия уродская, а сам ничего такой. Но боится меня, тушуется. А он ведь даже неглупый. И здоровый. В зал, наверное, ходит. Костя Рябов. Но он заикается. Чёрт, а ведь он только со мной заикается! А что я ему сделала? Ну, наорала пару раз, выговор влепила. Подкалываю иногда... Оштрафовала как-то. Стерва. Есть ещё Прошин Олег. Не, зануда хуже меня. А где новенький? Вчера же должен был появиться…
***
– Ко-о-остя, вставай!
– Мама, у меня же будильник стоит! – продираю глаза.
Запах оладушек и кофе с молоком подкрадывается ко мне, ненастойчиво проникает в нос, а мозг уже настойчиво дает команду идти на запах.
– Умойся хоть!
– Да ладно тебе, мам.
Сегодня я подойду к ней. Ну и что, что начальница! Вот, Сенька давно зовёт меня в начальники к себе в шарашку. Возьму, да и пойду. А ей сегодня же признаюсь.
***
– Саша! Надень галстук! Твой первый рабочий день! Александр, посмотри, вот этот очень хорош!
– Мама! То, что я сегодня у тебя переночевал ещё не значит, что я вернулся в детство! «Не сметь командовать середняком»! Ты же знаешь, я не выношу давления! Галстуки пусть носят клерки. Я – свободный художник!
– Да уж. Нарисуй себе жену, наконец, на новой работе. Художник!
***
– Планёрка должна была начаться пять минут назад. Почему тусим, за чей счет курим? У меня есть заместитель? Да ну, есть! А почему не замещаешь, Прошин? Штраф. Наташе сам скажешь, чтоб оформила. – Алиса Андреевна стремительно вошла в переговорную. Пятно красной помады чувственных губ, глаза с прищуром, хмурый излом густых бровей, невысокие шпильки и деловой брючный (ах, почему брючный?) костюм. Красный лак. Конечно, красный, а какой ещё?
Все встрепенулись, Оленька пискнула, Костя улыбнулся, Прошин выронил сигарету.
– Стерва, – прошептал (не достаточно тихо) Прошин. – Тварь.
– Фантастическая женщина! – неожиданно (в том числе и для себя) громко и чётко в образовавшейся тишине сказал Саша.
Все окончательно смутились и замолкли. Алиса осеклась, взглянула на Сашу, глаза их встретились, и она улыбнулась. Первый раз её увидели улыбающейся.
– Тварь! – прошептал Рябов. – Фантастическая тварь, – уже отчетливо произнёс он и стремглав вышел из комнаты.
Время за полночь медленным камнем,
За холодным стеклом ни шиша.
Только мы до утра тараканим,
Насекомую службу верша.
В эту пору супружеской пашней
Рассыпают свои семена
Обитатели жизни всегдашней,
Не любившие нас дотемна.
Разве дома тебя не ругали
За привычку в такие часы
Разминаться по стенке кругами,
Вдохновенно топорща усы?
В эту пору внутри организма
Незакатное пламя бело,
Но, как яркий пример атавизма,
Нелетавшее дремлет крыло.
Не кори, что в ближайшую среду
Тихомолкой в кухонном тряпье
Я с родительской площади съеду,
Изменив тараканьей тропе.
Но, зайдя к тебе прежде за плинтус,
Керосину хлебнуть задарма,
Я от слез неожиданных слипнусь,
И проститься не хватит ума.
Для того ли мы дни раздарили,
Как реликтовый бор под пилу,
Чтобы нас, наконец, раздавили
На чужом пенсильванском полу?
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.