Маленькая девочка сложила из листа писчей бумаги самолет и показала матери.
- Что это? – спросила та.
- Ястребок. Ты ведь говорила, что мой дедушка летал на ястребке.
- Да, он был герой, настоящий сорвиголова. Давай в его честь поставим твой самолет сюда.
С этими словами мать поместила ястребок между двумя старожилами каминной полки: китайским дедушкой-рыбаком и изящной итальянкой. Обе статуэтки были сделаны из фарфора и привезены родителями из путешествий. Дедушка-рыбак сидел на стульчике и держал в руках удочку, на другом конце которой висела золотистая рыбка, итальянка же, выпрямившись во весь свой куда как ладно скроенный рост, правой рукой грациозно придерживала шляпку, точно по комнате все время гулял свежий ветер. Делать особо им было нечего и поэтому время от времени они затевали спор, что такое счастье, и никак не могли прийти к согласию. При всем при том, чтобы кто из них не сказал, дрова в камине тут же дружно гудели: «Именно так».
- Ну, вот какое-то бумажное чудо тут еще объявилось, - покосившись на нового соседа недовольно проворчал дедушка-рыбак.
Зато итальянка, премило улыбнувшись, приветливо сказала:
- Добро пожаловать в нашу компанию.
- Рад знакомству, - вежливо ответил ястребок, прикидывая между тем, хватит ли высоты камина для разгона в первом полете.
- Надо же, - проворчал снова дедушка-рыбак, - не успел оказаться здесь и вот, пожалуйста, памятник хозяйкиному деду, а я столько времени честно сижу тут и меня до сих пор считают всего лишь какой-то статуэткой.
- У каждого свое предназначение, - возразила итальянка. – Например, мое – придерживать шляпку, и, заметьте, я не жалуюсь.
- Думаю, я не задержусь тут надолго, - рассеянно сказал ястребок, боясь пропустить случай, когда представится возможность взлететь с каминной полки. – Мне ведь только нужна высота, чтобы набрать скорость.
- Эх, молодо-зелено, - усмехнулся дедушка-рыбак. - Не сидится, видите ли, ему на месте.
- Как же иначе? – удивился ястребок. – Вдруг нагрянут враги, а я совсем летать не умею.
Дедушка-рыбак саркастически хмыкнул и проговорил назидательно:
- Мы китайцы знаем, если долго сидеть на берегу реки, то рано или поздно враг сам проплывет перед тобой уже поверженный кем-то. Так-то, кто поумней, находит свое счастье.
- Ох, уж эти мне мужские разговоры, - недоуменно повела бровью итальянка, - всегда только про войну и врагов. Счастье - это встретить в жизни большую любовь.
В таких-то вот беседах проходил у них день за днем, пока однажды в открытую дверь не ворвался с улицы порыв ветра. Он смахнул ястребок с каминной полки, и тот полетел. И дедушка-рыбак, и итальянка, и стоящая на пороге девочка, она-то и устроила в комнате сквозняк, стремительно распахнув двери, затаив дыхание следили как славно самолетик держится в воздухе.
- Какая удача! – воскликнул ястребок. – Наконец-то, сподобилось мне полететь.
Дрова в камине тут же привычно прогудели: «Именно так», - и от полноты чувств полыхнули еще ярче. Привлеченный их высветом ястребок устремился к ним, но едва крылья коснулись пламени, как они тут же вспыхнули. Только и успел он напоследок крикнуть:
- Счастье в полете.
«Именно так», - поддакнули дрова, даже не заметив, что ястребок, едва коснувшись их, в мгновение ока обратился в кучку пепла, который тут же утянуло в дымоход.
- Вот оно каково делать все очертя голову. Только и остается от тебя потом щепотка золы, - с важным видом проговорил дедушка-рыбак, выждав, по его мнению, приличествующую моменту паузу.
- Но как он летал, - мечтательно блеснув глазами, отозвалась итальянка.
- Велика важность влететь в огонь, - презрительно хмыкнул дедушка-рыбак, по-прежнему не отрывая глаз от пойманной рыбы. – Да хоть ты можешь это прямо сейчас сама сделать. Давай вот лети.
- Непременно бы полетела, - подтвердила упрямо юная красавица и, вздохнув, прибавила. - Будь у меня, конечно, крылья.
Но дедушка-рыбак ее уже не слышал. Он был занят любимым делом: увлеченно пялился на рыбу, которая попалась на крючок, и радовался, что вот оно счастье, и оно-то всегда с ним.
Олег Поддобрый. У него отец
был тренером по фехтованью. Твердо
он знал все это: выпады, укол.
Он не был пожирателем сердец.
Но, как это бывает в мире спорта,
он из офсайда забивал свой гол.
Офсайд был ночью. Мать была больна,
и младший брат вопил из колыбели.
Олег вооружился топором.
Вошел отец, и началась война.
Но вовремя соседи подоспели
и сына одолели вчетвером.
Я помню его руки и лицо,
потом – рапиру с ручкой деревянной:
мы фехтовали в кухне иногда.
Он раздобыл поддельное кольцо,
плескался в нашей коммунальной ванной...
Мы бросили с ним школу, и тогда
он поступил на курсы поваров,
а я фрезеровал на «Арсенале».
Он пек блины в Таврическом саду.
Мы развлекались переноской дров
и продавали елки на вокзале
под Новый Год.
Потом он, на беду,
в компании с какой-то шантрапой
взял магазин и получил три года.
Он жарил свою пайку на костре.
Освободился. Пережил запой.
Работал на строительстве завода.
Был, кажется, женат на медсестре.
Стал рисовать. И будто бы хотел
учиться на художника. Местами
его пейзажи походили на -
на натюрморт. Потом он залетел
за фокусы с больничными листами.
И вот теперь – настала тишина.
Я много лет его не вижу. Сам
сидел в тюрьме, но там его не встретил.
Теперь я на свободе. Но и тут
нигде его не вижу.
По лесам
он где-то бродит и вдыхает ветер.
Ни кухня, ни тюрьма, ни институт
не приняли его, и он исчез.
Как Дед Мороз, успев переодеться.
Надеюсь, что он жив и невредим.
И вот он возбуждает интерес,
как остальные персонажи детства.
Но больше, чем они, невозвратим.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
