|
Овца и волк по-разному понимают слово «свобода», в этом суть разногласий, господствующих в человеческом обществе (Авраам Линкольн)
Проза
Все произведения Избранное - Серебро Избранное - ЗолотоК списку произведений
Старик Бурлаков | Сестра моей матери в незапамятные времена вышла замуж за агронома и поэтому вынуждена была переехать на постоянное место жительство в село Боброво. Как и почему я, студент третьего курса политеха, оказался у нее в гостях - это другая история.
Какие развлечения в деревне у праздного человека?! Вот я и проводил время в велосипедных прогулках по окрестностям села, регулярных походах на рыбалку с двоюродным братом, десятиклассником Вовкой, да в разговорах с теткиным соседом, стариком Федором Бурлаковым.
Этот Федор казался мне забавной личностью. Он был щупл, а лицом походил на моченное яблочко, такое же темное и сморщенное. Вот только во взгляде его всегда некоторая колючесть присутствовала, а иногда и вовсе злые огоньки вспыхивали. В остальном же ничего не могу сказать – серьезный такой был дедок. Во всяком случае, в разговорах со мной на его лице ни разу не промелькнуло даже подобие улыбки.
В силу своего возраста он был большой любитель посидеть на скамеечке у ворот, так что миновать его, выходя на улицу, у меня не было никакой возможности. Он же, едва заметив меня, тут же затевал какой-нибудь разговор на тему весьма далекую от злободневных нужд.
Я всегда удивлялся, как широк круг его интересов. Тут присутствовала и политика, и космос, да, честно говоря, куда только не простиралось его любопытство. Я же был рад стараться показать свою ученость и, что называется, разливался соловьем, чувствуя себя прям-таки просветителем деревенского жителя. Подозреваю, что и тон у меня был соответственно донельзя учительским. Так продолжалось до той злополучной охоты, когда Бурлаков открылся мне с неожиданной стороны.
Надо сказать, что к озеру, на котором мы ловили карасей подступало небольшое болотце, которое облюбовали несколько чирков. Ни мы, ни утки не обращали друг на друга внимание, пока одной из них не взбрело в голову объявиться на чистой воде и неспешно проплыть передо мной в каких-нибудь метрах двадцати. Во мне немедленно взыграл азарт охотника, и в сердцах я посетовал Вовке на отсутствие у нас какого-либо огнестрельного оружия.
В ответ двоюродный брат сдвинул брови и, подумав короткое время, сказал, что у старика Федора есть ружье и что можно попытаться подвигнуть его отправиться с нами на охоту.
- А чего он сам сюда с ружьецом не наведается? – полюбопытствовал я.
- Ноги у него больные, лишний раз не хочет трудить их.
Вовка был обстоятельным человеком и слов на ветер не бросал. В тот же день вечером он деловито сказал мне:
- Завтра идем.
- Куда? – не понял я.
- Как куда? – несказанно удивился брат. – На охоту, конечно, - и прибавил, что обо всем уже договорился с Бурлаковым.
Из его слов я почему-то вообразил, что старик даст нам ружье и патроны, а уж где и как мы будем добывать свои трофеи – наше дело. Не тут-то было.
На охоту старик отправился вместе с нами. Правда, ружье, повидавшую виды одноствольную курковую тулку шестнадцатого калибра, он, бережно огладив ствол, точно смахивая с него невидимую пыль, доверил нести Вовке, но в остальном всем своим видом давал понять, что он здесь главный.
До озера было километра полтора два. За всю дорогу старик не промолвил ни словечка. Только дойдя до вытоптанного коровами пригорка, с которого открывался вид на болото, он остановился и, вручив Вовке с десяток патронов, строго сказал:
- Знатца, как договорились, первую утку добудете – она моя.
Вовка кивнул и, рассовав по карманам наши боеприпасы, сказал мне:
- Идем.
Что сказать про ту охоту? Два юнца, не имевших ни малейшего понятия о ней, вздумали добыть дикую утку, считая, было б ружье, а добыча к ней, само собой, приложится. Как бы не так.
Испуганная нашим вторжением в ее пределы утка нет нет да и взмывала с испуганным криком в воздух. Вслед ей грохотал выстрел, и, казалось бы, такая верная добыча как ни в чем не бывало исчезала без всякого вреда для себя в лазоревом небе.
Так продолжалось, пока я, обогнув очередные заросли камыша, не увидел сидящего на воде метрах в пятнадцати от меня чирка, ничего не подозревающего о появлении так близко от него двух горе-охотников.
Не веря собственной удаче, я вскинул ружье и выстрелил. Чирок перевернулся в воде к верху брюхом, дернулся несколько раз и затих. Радости моей не было предела.
Когда утка оказалась у нас в руках, Вовка завистливо сказал:
- Повезло тебе.
- Жаль, отдавать придется, - вздохнул я, вспомнив об уговоре.
- Жирно ему будет, - насупившись, отрезал брат и старательно упрятал чирка в школьный рюкзачок, который он предусмотрительно захватил из дома. – Ты в разговор не встревай только, когда я с ним говорить буду.
- Как знаешь, - пожал я плечами, решив не лезть в чужой монастырь со своим уставом.
Сомнительная честь спалить попусту последний патрон выпала на мою долю. Я закинул ружье за плечо, и мы мокрые по пояс, но донельзя довольные вернулись на пригорок, где нас поджидал старик Бурлаков.
- Видал, - еще издали сказал он, - как чиру взяли, - и мне впервые довелось увидеть на его изрытым морщинами лице какое-то подобие улыбки. – Давай-ка его сюда.
Вовка насупился, но спорить не стал и послушно полез в рюкзак.
Старик взял утку и стал ощупывать ее своими костлявыми пальцами.
- Ну, - сказал он Вовке, - рассказывай теперь, как чиру добыл.
- Он его взял, - кивнув в мою сторону, буркнул брат и уставился себе под ноги.
- Не ври, - просипел недоверчиво Бурлаков. – Не могло того быть.
- Он, - не поднимая глаз, подтвердил Вовка.
Как ужаленный старик крутанулся и уставился мне в глаза.
- Ты чего ружье на плечо закинул? - спросил он вдруг и заорал. – Не к девкам идешь – ружо в руках держать должен. Из-под ног птица взмоет, чем стрелять ее станешь?
- Так патронов все равно нет, - возразил я.
- Ты, похоже, совсем городской…
- Ну, - сбитый с толку абсурдностью разговора, подтвердил я строптиво.
- А раз городской тут тебе делать неча. Откуда ты взялся на нашу голову, фанфарон? На, - просипел старик и сунул мне в руки несчастного чирка, потом сдернул у меня с плеча тулку и, повернувшись, заковылял глупой козлиной походкой наискось по косогору.
До самого моего отъезда потом он не обмолвился со мной ни единым словом. И странное дело, добился-таки того, что уезжая домой, я так и не смог избавиться от необъяснимого, во всяком случае, с точки зрения логики, чувства вины перед ним. | |
Ваши комментарииЧтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться |
Тихо, тихо ползи,
Улитка, по склону Фудзи,
Вверх, до самых высот!
Кобаяси Исса
 Авторизация |
|
