Когда-то ездил я по путёвке в Питер и на неделю погрузился в сказку этого
удивительного города. Жили мы в гостинице рядом с метро Ломоносовская.
После завтрака садились в автобус и возвращались вечером. Ритм этих
поездок по городу был просто фантастическим, а тем более, нас везде
сопровождала грамотная и приятная экскурсоводша лет пятидесяти.
К тому времени я издал третью книжку своих стихов «Свет мой» и взял с
собой несколько экземпляров в надежде встретить единомышленников.
Последняя экскурсия – Петергоф, куда нас привезли и оставили на четыре
часа. Перед посещением дворцового парка я подарил свой сборник
нашей экскурсоводше, так как потом мы должны были на этом же автобусе
ехать в Нижний, и я не ждал никаких сюрпризов.
Всё закончилось. Едем в гостиницу. Наша гидесса желает нам счастливого
пути и вдруг, предлагая послушать лирику, читает стихи из моей книжки.
После каждого текста раздаются хлопки, а я вжимаюсь в сиденье,
отворачиваюсь к окну и чувствую, как горят мои щёки и уши.
Мне действительно было стыдно слушать свои тексты после красот
Петергофа, в городе Пушкина и Блока, Мандельштама и Бродского.
Потом она пожелала всей нашей группе чаще бывать в книжных магазинах
и покупать книжки земляков. Попрощавшись, сошла на своей остановке…
И всё-таки я до сих пор благодарен ей за это воспоминание, но, к сожалению,
даже имени её не помню…
Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту...
По длинному фронту
купе
и кают
чиновник
учтивый
движется.
Сдают паспорта,
и я
сдаю
мою
пурпурную книжицу.
К одним паспортам —
улыбка у рта.
К другим —
отношение плевое.
С почтеньем
берут, например,
паспорта
с двухспальным
английским левою.
Глазами
доброго дядю выев,
не переставая
кланяться,
берут,
как будто берут чаевые,
паспорт
американца.
На польский —
глядят,
как в афишу коза.
На польский —
выпяливают глаза
в тугой
полицейской слоновости —
откуда, мол,
и что это за
географические новости?
И не повернув
головы кочан
и чувств
никаких
не изведав,
берут,
не моргнув,
паспорта датчан
и разных
прочих
шведов.
И вдруг,
как будто
ожогом,
рот
скривило
господину.
Это
господин чиновник
берет
мою
краснокожую паспортину.
Берет -
как бомбу,
берет —
как ежа,
как бритву
обоюдоострую,
берет,
как гремучую
в 20 жал
змею
двухметроворостую.
Моргнул
многозначаще
глаз носильщика,
хоть вещи
снесет задаром вам.
Жандарм
вопросительно
смотрит на сыщика,
сыщик
на жандарма.
С каким наслажденьем
жандармской кастой
я был бы
исхлестан и распят
за то,
что в руках у меня
молоткастый,
серпастый
советский паспорт.
Я волком бы
выгрыз
бюрократизм.
К мандатам
почтения нету.
К любым
чертям с матерями
катись
любая бумажка.
Но эту...
Я
достаю
из широких штанин
дубликатом
бесценного груза.
Читайте,
завидуйте,
я -
гражданин
Советского Союза.
1929
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.