Впечатление было такое, словно рослый немец с закатанными по локоть рукавами и висевшим на шее, поперек груди, шмайссером возник только что из затерянного в лесу болотца. Сбив щелчком с предплечья мундира зеленую пластинку ряски, вермахтский солдат, положив руки на автомат, шагнул раз-другой и, заметив сидевшего у потухшего костра рядом с палаткой Серегу, замер, пристально уставившись на него.
- Haltet die Augen offen*, - вдруг хрипло пролаял он и, повернувшись грузной походкой, ни дать ни взять будто нес на плечах неимоверную тяжесть, поднялся вверх по пригорку с чахлой березкой на его вершине.
Там он, топнув правой ногой, повернулся опять к боявшемуся пошевелиться Сереге, продолжавшего смотреть во все глаза на странного незнакомца. Ночь стояла ясная, и он различал даже пупырушки на защитного окраса пуговицах на мундире солдата.
- Graben hier**, - проговорил немец и для убедительности поднял вверх указательный палец, потом повернулся и направился прямиком к кромке топи, мало-помалу исчезая в белесой пелене тумана, скрывавшего стоячие воды болота.
Когда фигура солдата окончательно скрылась, Серега, сгорая от любопытства, поспешил подняться на холм, но ничего примечательного там не увидел. Тогда он присел на четвереньки и стал шарить руками в пожухлой траве, а потом взялся за холодно блеснувшую в лунном свете свою новенькую саперную лопату, неведомо как оказавшуюся под рукой, и со всего маха воткнул ее в землю. Тут же он получил чувствительный толчок в бок и проснулся.
В палатке было темно. Его напарник Егор, занимавшийся не первый год раскопками на месте былых боев и согласившийся приобщить Серегу к своему увлечению, вылез наполовину из спальника и спросил:
- Ты чего распихался?
- Понимаешь, такое приснилось…
- Ну и что? Кто по первому разу на раскопы приедет, тому обязательно что-нибудь по ночам примерещится…
- Фрица я видел.
- А-а-а, - разочарованно протянул Егор. - Небось, Болотный Ганс тебе привиделся, - не то спросил, не то подтвердил он и, зевнув, прибавил. – Тут он многим снится. Только еще никто до его клада не смог добраться. В общем, пустое все это.
Он снова зевнул так, что хрустнули челюстные кости и полез опять в спальник.
- Слушай, в лесу болота есть?
- Есть и березки есть и холмики всякие… Забудь свои глупости, - пробурчал сонно Егор, и Серега, сделав над собой усилие, решил не беспокоить его больше – все равно ничего путного сейчас от него не добиться.
Так что, как не хотелось ему немедленно разузнать дорогу к загадочным болотам, пришлось отложить расспросы до утра - время было позднее, да и его приятель, едва забравшись в спальник, захрапел во все носовые завертки. По недолгому размышлению Серега тоже лег, но сон не сразу пришел к нему. Из головы не выходил Болотный Ганс. Не может быть, чтобы зря фриц в этих местах околачивался по сновидениям. Что-то это да значит! Сам он Серега, во всяком случае, отмахиваться от этого факта не станет. Как пить дать, где совсем рядом в земле спрятано что-то очень ценное. Тут главное – терпение, а его ему не занимать. Кровь из носу, а найдет он тот холм с березкой, на которые указал ему фашист. Не просто же так приснился он ему, и, погружаясь все глубже в мечты о будущих своих находках, новоявленный искатель сокровищ не заметил, как уснул сладким сном праведника.
Вверху - грошовый дом свиданий.
Внизу - в грошовом "Казино"
Расселись зрители. Темно.
Пора щипков и ожиданий.
Тот захихикал, тот зевнул...
Но неудачник облыселый
Высоко палочкой взмахнул.
Открылись темные пределы,
И вот - сквозь дым табачных туч
Прожектора зеленый луч.
На авансцене, в полумраке,
Раскрыв золотозубый рот,
Румяный хахаль в шапокляке
О звездах песенку поет.
И под двуспальные напевы
На полинялый небосвод
Ведут сомнительные девы
Свой непотребный хоровод.
Сквозь облака, по сферам райским
(Улыбочки туда-сюда)
С каким-то веером китайским
Плывет Полярная Звезда.
За ней вприпрыжку поспешая,
Та пожирней, та похудей,
Семь звезд - Медведица Большая
Трясут четырнадцать грудей.
И до последнего раздета,
Горя брильянтовой косой,
Вдруг жидколягая комета
Выносится перед толпой.
Глядят солдаты и портные
На рассусаленный сумбур,
Играют сгустки жировые
На бедрах Etoile d'amour,
Несутся звезды в пляске, в тряске,
Звучит оркестр, поет дурак,
Летят алмазные подвязки
Из мрака в свет, из света в мрак.
И заходя в дыру все ту же,
И восходя на небосклон,
Так вот в какой постыдной луже
Твой День Четвертый отражен!..
Нелегкий труд, о Боже правый,
Всю жизнь воссоздавать мечтой
Твой мир, горящий звездной славой
И первозданною красой.
1925
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
