Еду я в электричке. Напротив двое сидят. Один из себя весь видный такой в твидовом пиджаке с подкладкой из саржи и галстуке. Другой кожа да кости и одет в блейзер, какой художники любят носить, даром что красками не испачкан.
Худой словами будто из пулемета сыплет, а перед тем, как дух перевести, все спрашивает: «Как же так?» Импозантный тут же в ответ ему через губу и уронит:
- Ни в одни ворота гипотеза.
Говорили они говорили - вдруг осанистый устремляет на меня взгляд и осведомляется вежливо, будто профессор у студента:
- А что сосед наш думает?
Пришлось признаться, что не очень-то я сообразительный малый от того и теряюсь часто, когда просят меня изложить свою точку зрения.
Те двое напротив переглянулись и, ну, наперебой объяснять в чем у них камень преткновения.
Не знаю, получилось бы у них наставить меня на путь истинный, не испорть им обедню изрядно подвыпивший гражданин. Подходит он к нам неожиданно и веско так произносит:
- Смотрю я, у всех-то у вас длинный язык, только не в ту сторону. Я бы хотел спросить про нюанс. Сегодня мастер закрыл наряды, и что у меня от той зарплаты?!
- Верно, - подтверждает тот, что в блейзере, - свистать надо бы всех товарищей, чтоб все по местам.
А вальяжный покачал неодобрительно головой и сардонически прибавил:
- Я вас умоляю.
Что началось!
Заговорили они наперебой и до того горячо, что ничего понять не могу. В какой-то мере я себя среди них изгоем ощутил.
А когда исхудалый сказал:
- Коль честный кто человек, тот за правду всегда горой, - тут некстати моя остановка.
На прощанье никто ни словечка мне – так все увлеклись разговором между собой.
Вышел я на перрон. Ночь. Стою, на звезды гляжу и чувствую, крепнет во мне заброшенность, хоть обратно возьми и вернись в ту же самую электричку. Да куда там! Она уже за поворотом скрылась.
Эту книгу мне когда-то
В коридоре Госиздата
Подарил один поэт;
Книга порвана, измята,
И в живых поэта нет.
Говорили, что в обличьи
У поэта нечто птичье
И египетское есть;
Было нищее величье
И задерганная честь.
Как боялся он пространства
Коридоров! постоянства
Кредиторов! Он как дар
В диком приступе жеманства
Принимал свой гонорар.
Так елозит по экрану
С реверансами, как спьяну,
Старый клоун в котелке
И, как трезвый, прячет рану
Под жилеткой на пике.
Оперенный рифмой парной,
Кончен подвиг календарный,-
Добрый путь тебе, прощай!
Здравствуй, праздник гонорарный,
Черный белый каравай!
Гнутым словом забавлялся,
Птичьим клювом улыбался,
Встречных с лету брал в зажим,
Одиночества боялся
И стихи читал чужим.
Так и надо жить поэту.
Я и сам сную по свету,
Одиночества боюсь,
В сотый раз за книгу эту
В одиночестве берусь.
Там в стихах пейзажей мало,
Только бестолочь вокзала
И театра кутерьма,
Только люди как попало,
Рынок, очередь, тюрьма.
Жизнь, должно быть, наболтала,
Наплела судьба сама.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
