Смурф сидел в углу палаты, за крайней тумбочкой. Он все наблюдал, но что он думал не знал никто. Дождавшись удаления Фюрера, он вышел из своего укрытия и подошел к Савве. Сев на край шконки он всматривался в лицо Саввы. Складки сморщенного лица повторяли судороги пробегавшие по лицу Саввы. Некоторое время Смурф сидел, затем, своей обычной приплясывающей походкой вышел.
Утро, как всегда, начиналось с нарастающего гвалта. Кто-то заунывно кричал в одной из палат. По мере пробуждения пациентов уровень шума пропорционально увеличивался. Старый сидел один и курил. Просто хотелось имитации одиночества. Видел он под утро и Фюрера, и, что более удивительно - Смурфа. Хоть и было ясно, что тот «летящий», но, все - таки было странно. Наученный жизнью он не доверял странностям. В окне мелькали машины, спешили люди. Дядя Саня никуда не торопился и никто его нигде давно не ждал. Здесь и сейчас был его дом и семья. И на правах старшего надо было думать о своих. Смущало то, что он понимал -многое из происходящего тянется за грани обычного. Он это чуял и от этого было никуда не деться.
Хотелось дождя. Точнее ливня. Хорошего летнего ливня. Чтоб разом до нитки, чтоб пузырились лужи. Санек стоял возле подъезда и ждал пока водитель чуть сдаст назад. Утреннее солнце приятно щекотало лицо, даря безмятежные чистые мысли. Помогая в некоторых хозработах, он пользовался относительной свободой передвижения. Вот и сейчас, пользуясь этой свободой он просто наслаждался чудесным утром.
- Придурок, ты чо хлеборезку раззявил? - выдернул Санька в реальность грубый окрик. Чудесное утро заканчивалось разорванное этим голосом. Но нет, солнце подмигнуло ему сквозь ветви, давая понять, дескать - все в порядке! Ободренный этим, Санек стал выгружать коробки, пакеты и мешки.
Витек расхаживал по курилке. Настроение было ни к черту с одной стороны, с другой - он переживал и радовался. Сегодня должна была приехать навестить мама, такие дни были сущим испытанием. В общем-то это было сродни «русской рулетке»: все зависело от состояния матери. Витька искренне любил родителей, несмотря на ни на что. И он искренне недоумевал: почему? У родителей было время на бесчисленные пьянки и ширево. И только Витек оказался лишним среди этого праздника жизни. Один из многочисленного поколения сорняков, до которых никому не было дела. Дитя обшарпанных квартир и такого же времени. Курилка рассекалась нескладно длинными ногами. Чувства прыгали как шарик для пинг-понга теряясь в табачном дыму и солнечном шлейфе. Внутренне Витек боялся этого свидания, но также и ждал с нетерпением. И внутренний этот раскол приводил его в небывалое смущение.
Скользит…Скользит ни на чем не задерживаясь пустой взгляд. И кажется нет ничего выразительного. Игривое солнце скользит лучом по замысловатому рельефу отталкивающего лица. На мгновение, сверкнув на зрачке, луч выхватывает недоступное посторонним. Но, это лишь мгновение и луч продолжает свое движение, переползая с лица на стену.
- Сергей Александрович, у одного из новеньких многочисленные абсцессы, при осмотре не указали -Наталья вздохнула, понимая, что новости нерадостные.
- Нет, ну как мы должны с этим работать? - вопрос был обращен, судя по всему, к столешнице -у нас не Орден Святого Лазаря, а психиатрическая клиника. Они там наверху со своей жадностью уже чокнулись. В смотровой кабинет его срочно и по результатам переводим. Что со вторым?
- Нормально, отходит понемногу - медсестра решила сразу уточнить - Савву сегодня снимаем с вязок?
«Пушкин» уставился на нее - Естественно. Я очень хочу, чтобы Савва нас всё-таки покинул уже.
Медсестра понимающе кивнула. Как и большая часть медперсонала их отделения она с симпатией относилась к Савве. Через полчаса обход, надо было идти готовиться.
