Сегодня аншлаг - большое представление. Наш укротитель Георг выпустит на арену всех своих хищников. Это шесть львов и семь тигров. Он долго готовил этот опасный для человека номер. Укротитель раскрывает пасть зверя и кладёт в неё свою голову. Так делают с одним или двумя хищниками. Но сегодня Георгий будет заглядывать в рот каждому. Все хорошо выдрессированы, послушно выполняют его команды. Но даже у людей может пойти что-то не так, а в работе с хищником дрессировщик реально рискует своей жизнью.
С одним. А нас на манеже будет много, и общая энергетика природной агрессии плотоядных животных резко возрастает. Этого не понимают те, кто пришли посмотреть представление, но прекрасно осознает укротитель.
Георг сильный и смелый дрессировщик. Его отца убили тигры во время репетиции, когда тот, отвлекшись, повернулся к ним спиной. Три тигра набросились на него и один из них успел перекусить ему горло. Георг поклялся, что выдрессирует хищных животных так, что они будут послушны ему как домашние кошки. Теперь другие львы и тигры стоят уже перед Георгом. Он усложняет номера, и сегодня хочет вложить свою голову в пасть каждого хищника. Таким будет его коронный номер. Только он не знает, каким будет финал.
Прыгаю с тумбы на тумбу. Мне аплодируют. Укротитель стоит с поднятой рукой, значит ему тоже.
Я был слишком молод, неопытен и попал в ловушку, поставленную людьми. Меня несколько раз перевозили в тесных ящиках и клетках, пока не попал к Георгу. Он стал приручать меня к себе: сам давал корм, убирал в клетке. А когда решил, что я смирился, стал выводить на манеж с группой других животных. Я видел, как он их учит, дрессирует и понимал, что должен буду делать то же, что и они.
Но я хотел свободы. Моё естество противились этому чужому тесному миру, где нужно "отработать" за кусок мяса, всегда быть сытым и жить в тепле. Я не болонка! Хочу в тайгу, где зимой снег и холод, где трудно достается пища, где могут убить. Но там - свобода! Там никто не посмеет мне приказывать, замахнуться на меня, там я сам себе хозяин.
Молодая львица Пальмира прыгает через тигра Визиря несколько раз. Красивый номер и им аплодируют. Ему тоже.
С молоком матери впитал я закон тайги - не нападать на человека. Нарушившего его ждёт гибель, люди не прощают смерти своего собрата. Этот закон надо соблюдать и здесь в неволе. Человек слабее многих животных, но намного умнее любого из них. Даже хищника он может заставить, приучить выполнять его команды. А что происходит в душе зверя, когда тот должен подавить в себе желание наброситься на человека с хлыстом, а не подчиниться ему, дрессировщику не понять. Он изучает нас, наши повадки, способности, но в глубину души не заглянет. По крайней мере, в мою. Для меня Георг - преграда на пути к свободе. И сегодня я, Тимур, разрушу эту преграду.
Тигры катают львов на карусели. Долго Георг репетировал с ними этот номер. Отработали чисто, и справедливо заработали длительные аплодисменты.
На репетициях я с трудом сдерживался, чтобы не вонзить клыки в шею Георга, когда его голова оказывалась в моей пасти. А Шерхан не сдержался и перегрыз горло его отцу. Это случилось ещё до меня. Я попал в цирк позже. Шерхана сдали в зверинец, а Тибул и Зевс, хоть и старые, иногда выступают. Все хищники - цирковые в третьем, четвёртом поколении, они не жили на свободе. Почему они набросились на человека? Взяло заложенное в звериной натуре стремление быть независимым, свободным? А может быть, дрессировщик обращался с ними плохо, жестоко и они решили отомстить?
Львы и тигры поочередно прыгают через Георга. Сейчас моя очередь. Вот он, подо мной. Можно прыгнуть не через него, а на него. Во мне ещё крепко сидит умение хищника нападать на свою добычу. Прыжок и резкий щелчок челюстями на шее жертвы. Сделаю это сейчас, и я свободен? Нет, ещё рано.
Георг приказывает пятерым тиграм спрыгнуть с тумб. Для публики это выглядит как прикосновение трости к зверю и какой-то возглас или команда. Легко, непринуждённо. А за этим - долгие годы репетиций. Тигры выходят на середину арены и ложатся рядом друг с другом. Георг ложится на них. И хищники обязаны исполнять роль живого полосатого, но очень опасного ковра. Конечно, следуют аплодисменты и артистам, и дрессировщику.
А я убью этого дрессировщика и получу свободу? Свяжут, бросят в клетку, а потом отправят в зверинец. Там тоже будет клетка, и рядом другие с животными и птицами. Это ли свобода?
Теперь Георг вызывает на середину манежа самого талантливого и красивого льва Зевса. Оркестр играет медленную музыку. Укротитель поднимает льва на задние лапы и обнимает его. Зрители аплодируют танцующей паре.
Труппу примет другой укротитель. Какой он будет? Лучше, хуже? А меня в цирке уже не будет. И разве дрессировщик виноват в моей несвободе? Он лишь выполняет трудную работу по смягчению нравов хищников. А за это получает честно заработанный кусок мяса. Он - свой, а мы - свой. Все справедливо! Каждый на своём месте: мы - в шкуре хищников, Георг - в шкуре человека и укротителя.
Заключительный номер. Барабанщик безостановочно выбивает дробь. Георг поочерёдно подходит к каждому хищнику, руками раскрывает его пасть и суёт в неё свою голову. В этом номере участие примут все. Даже те львы и тигры, которые как статисты просто сидели на тумбах, когда "артисты" демонстрировали отработанные номера. Я последний в очереди на голову укротителя.
После Тибула Георг идёт ко мне. Берет руками мои челюсти и всем видом показывает, что с усилием раздвигает их. А это я позволил ему такое со мной проделать! Георг наклоняется голову на бок и протискивает её между моими клыками. Осуществить свою мечту сейчас? Или отпустить её вместе с головой укротителя? А может загнать свою страшную мысль поглубже вовнутрь и постараться о ней забыть? И пусть живет Георг укротитель. Мой укротитель. И человек.
Может, когда-нибудь, и я получу шкуру человека, и даже укротителя.
Сто часов счастья...
Разве этого мало?
Я его, как песок золотой,
намывала,
собирала любовно, неутомимо,
по крупице, по капле,
по искре, по блестке,
создавала его из тумана и дыма,
принимала в подарок
от каждой звезды и березки...
Сколько дней проводила
за счастьем в погоне
на продрогшем перроне,
в гремящем вагоне,
в час отлета его настигала
на аэродроме,
обнимала его, согревала
в нетопленном доме.
Ворожила над ним, колдовала...
Случалось, бывало,
что из горького горя
я счастье свое добывала.
Это зря говорится,
что надо счастливой родиться.
Нужно только, чтоб сердце
не стыдилось над счастьем трудиться,
чтобы не было сердце
лениво, спесиво,
чтоб за малую малость
оно говорило "спасибо".
Сто часов счастья,
чистейшего, без обмана.
Сто часов счастья!
Разве этого мало?
1962
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
