- Доброе утро, сынок.
- Мама, а сто такое «утло»?
- Это начало сегодняшней жизни, сынок.
- А какая она будет?
- Пока ты маленький, ты сам ещё не можешь сделать её какой-либо. Сегодня она будет такой, какой сделаю её для тебя я.
- А потом что будет?
- Будет новый день и новая жизнь.
……
- С днём рождения, сынок.
- Мама, а что такое «день рождения»?
- Это начало нового года жизни, сынок.
- А каким он будет?
- Он будет таким, каким его хочешь видеть ты, а я тебе в этом помогу.
- А что будет потом?
- Будет новый год и новая жизнь.
……
- С совершеннолетием, сынок.
- Ну, спасибо. А почему этот день называется днём совершеннолетия?
- Потому, что твои лета настолько совершенны, что ты отныне сам будешь творить свою будущую жизнь.
- Хотел бы я знать, какой будет эта будущая жизнь.
- Такой, какой сделаешь её ты.
- А потом?
- Потом будет Небо, сынок. Небо и новое рождение. Но чтобы достичь Неба, много надо пережить, выдержать. Много тревог, исканий и потерь, боли и надежд. И если из всех этих испытаний ты выйдешь с честью, если не будут держать тебя на земле слёзы тех, кого ты обидел, если сердце не окаменеет, не станет тяжёлым, а душа останется крылатой, ты с лёгкостью достигнешь Неба.
……
В дальнем уголке парка старик, сидя на «сто лет» некрашеной скамейке, смотрел на жёлтую листву берёз у себя под ногами и думал. Он думал о том, что листья опали, но берёза не умерла и весной она снова «родит» листья… А его мама… Мама ушла давно. Ушла, забрав с собой его озорство, его бесшабашность и слабость, а заодно и юность.
…Такой, какой сделаешь её ты…
Он давно понял, что мать хотела сказать на самом деле. Нет, она не собиралась отстраниться от него в связи с достижением совершеннолетия. Она говорила тогда о том, что придёт время и только он сам будет творить свою жизнь, своё будущее, но уже без неё.
И он творил…порой уставая до изнеможения, порой голодный и больной. Творил свой мир, свою семью, своих детей…
- Доброе утро, сынок.
- Папа, а сто такое «утло»?
……
Но сегодня он сидел и думал. Думал о Небе и новой жизни, той, что будет после Неба. Он верил, что она будет, потому что умирал день, но рождался новый, проходил год, но приходил другой, заканчивалась жизнь, но обязательно должна начаться следующая. А что потом? – Вечность! Но Вечность не бывает старой и новой, предыдущей и следующей…
Да и зачем ему нужна Вечность, если пока ещё он может радоваться рождению нового дня. Как в детстве…
Это город. Еще рано. Полусумрак, полусвет.
А потом на крышах солнце, а на стенах еще нет.
А потом в стене внезапно загорается окно.
Возникает звук рояля. Начинается кино.
И очнулся, и качнулся, завертелся шар земной.
Ах, механик, ради бога, что ты делаешь со мной!
Этот луч, прямой и резкий, эта света полоса
заставляет меня плакать и смеяться два часа,
быть участником событий, пить, любить, идти на дно…
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Кем написан был сценарий? Что за странный фантазер
этот равно гениальный и безумный режиссер?
Как свободно он монтирует различные куски
ликованья и отчаянья, веселья и тоски!
Он актеру не прощает плохо сыгранную роль —
будь то комик или трагик, будь то шут или король.
О, как трудно, как прекрасно действующим быть лицом
в этой драме, где всего-то меж началом и концом
два часа, а то и меньше, лишь мгновение одно…
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Я не сразу замечаю, как проигрываешь ты
от нехватки ярких красок, от невольной немоты.
Ты кричишь еще беззвучно. Ты берешь меня сперва
выразительностью жестов, заменяющих слова.
И спешат твои актеры, все бегут они, бегут —
по щекам их белым-белым слезы черные текут.
Я слезам их черным верю, плачу с ними заодно…
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Ты накапливаешь опыт и в теченье этих лет,
хоть и медленно, а все же обретаешь звук и цвет.
Звук твой резок в эти годы, слишком грубы голоса.
Слишком красные восходы. Слишком синие глаза.
Слишком черное от крови на руке твоей пятно…
Жизнь моя, начальный возраст, детство нашего кино!
А потом придут оттенки, а потом полутона,
то уменье, та свобода, что лишь зрелости дана.
А потом и эта зрелость тоже станет в некий час
детством, первыми шагами тех, что будут после нас
жить, участвовать в событьях, пить, любить, идти на дно…
Жизнь моя, мое цветное, панорамное кино!
Я люблю твой свет и сумрак — старый зритель, я готов
занимать любое место в тесноте твоих рядов.
Но в великой этой драме я со всеми наравне
тоже, в сущности, играю роль, доставшуюся мне.
Даже если где-то с краю перед камерой стою,
даже тем, что не играю, я играю роль свою.
И, участвуя в сюжете, я смотрю со стороны,
как текут мои мгновенья, мои годы, мои сны,
как сплетается с другими эта тоненькая нить,
где уже мне, к сожаленью, ничего не изменить,
потому что в этой драме, будь ты шут или король,
дважды роли не играют, только раз играют роль.
И над собственною ролью плачу я и хохочу.
То, что вижу, с тем, что видел, я в одно сложить хочу.
То, что видел, с тем, что знаю, помоги связать в одно,
жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
