Машины стояли в пробке. Жара расплавленным стеклом придавила город, остановив движение всего живого и неживого. Мы сидели в машине. По двум сплошным, между потоками автомобилей, шла сгорбленная старуха в затертом шерстяном пальто и черно-красной косынке. Она держала перед собой пустую пластиковую банку моющего средства «Пальмира». Я запомнила запах этого средства еще в детстве, оттого и узнала. Старуха еле волочила ноги. На ее лице застыло явное выражение отчаяния и страха. Мне было жаль старуху. Я подумала, что заставило ее вот так выйти на дорогу и просить деньги?
Домой я пришла одна, а папа поехал дальше, по своим делам. Я устроилась на диване, захватив книжку, зеркальце и расческу. Через некоторое время что-то заставило меня выглянуть за окно. У цветочной клумбы стояла та самая старуха в зеленом пальто. Она с застывшим на лице ужасом протягивала пустую банку подросткам, но те лишь смеялись. Я поспешила вниз. Я почувствовала вину, ведь еще днем я не открыла окно машины, не дала милостыню, никак не помогла обездоленной. Теперь судьба дает мне шанс реабилитироваться.
- Уйдите отсюда! – прогнала я мальчишек.
Старуха, смотревшая куда-то в сторону, медленно переводила взгляд на меня. Внутри моего тела словно появлялся иней, буд-то я становилась изнутри совсем ледяной. Вероятно, мои переживания будет очень сложно описать, я никогда прежде не испытывала ничего подобного.
- Я молодая!.. – прохрипела старуха.
- Что? – переспросила я.
- Я молодая! – снова проскрипела старуха и закашлялась, уткнувшись серым, сморщенным носом в рукав своего пальто. Вблизи я смогла убедиться, насколько убого была одета эта несчастная женщина , явно потерявшая всякого рода рассудок и чувство реальности. Я решила успокоить старого человека, и хоть как-то помочь. Но на все мои расспросы она твердила все одно и то же: «Я молодая». Я позвонила в скорую помощь, дав бабушке напрощание рублевую монетку.
Ночью мне снились какие-то загадочные, сплошь сумрачные леса. Я не ходила, я летала, едва прикасаясь земли пальцами ног. Я брала силу рек, я молилась с другими богинями, у костра я пела песни. Проснулась я на удивление рано, в шесть утра. Мое большое зеркало, прикрепленное к двери платяного шкафа, уже ловило первые солнечные лучи. Я увидела свое отражение и улыбнулась. На меня смотрела старуха в зеленом пальто. Мне ничего не оставалось, как проскрипев: «Я молодая», выйти на улицу и собирать милостыню.
Мне ничего не оставалось, как проскрипев: «Я молодая», выйти на улицу и собирать милостыню.
Вот это и называется редактирование. Слова те же, на 1й взгляд и не заметишь разницы, но каково!
Бегемот, еще раз спасибо за такое внимательное, вдумчивое прочтение. Я Вами восхищаюсь порой.
Марко, и Вам спасибо за такой изящный вариант. Как вернусь из Ставрополя, исправлю:)
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Сегодня можно снять декалькомани,
Мизинец окунув в Москву-реку,
С разбойника Кремля. Какая прелесть
Фисташковые эти голубятни:
Хоть проса им насыпать, хоть овса...
А в недорослях кто? Иван Великий -
Великовозрастная колокольня -
Стоит себе еще болван болваном
Который век. Его бы за границу,
Чтоб доучился... Да куда там! Стыдно!
Река Москва в четырехтрубном дыме
И перед нами весь раскрытый город:
Купальщики-заводы и сады
Замоскворецкие. Не так ли,
Откинув палисандровую крышку
Огромного концертного рояля,
Мы проникаем в звучное нутро?
Белогвардейцы, вы его видали?
Рояль Москвы слыхали? Гули-гули!
Мне кажется, как всякое другое,
Ты, время, незаконно. Как мальчишка
За взрослыми в морщинистую воду,
Я, кажется, в грядущее вхожу,
И, кажется, его я не увижу...
Уж я не выйду в ногу с молодежью
На разлинованные стадионы,
Разбуженный повесткой мотоцикла,
Я на рассвете не вскочу с постели,
В стеклянные дворцы на курьих ножках
Я даже тенью легкой не войду.
Мне с каждым днем дышать все тяжелее,
А между тем нельзя повременить...
И рождены для наслажденья бегом
Лишь сердце человека и коня,
И Фауста бес - сухой и моложавый -
Вновь старику кидается в ребро
И подбивает взять почасно ялик,
Или махнуть на Воробьевы горы,
Иль на трамвае охлестнуть Москву.
Ей некогда. Она сегодня в няньках,
Все мечется. На сорок тысяч люлек
Она одна - и пряжа на руках.
25 июня - август 1931
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.