...я достаю из косметички пилочку для ногтей и всаживаю ему в горло. Из шеи брызжет кровь, заливая крахмальный воротничок его рубашки, белоснежную скатерть, пол... Все руки в крови. Она липкая. Меня тошнит...
Вскочила. Вся в поту. К горлу подступил липкий, противный ком.
- Фу - бред какой. И присниться же такое!
Голова как кирпич.
- Сколько я спала?! Черт, мне же на работу к восьми! А еще к ресторану приготовиться
нужно. Быстро в душ. Волосы уложить, макияж, реснички-губки... Улыбка:"Какая симпатулька в зеркальце!" Крикну матушку, пусть выгонит машину из гаража, пока я оденусь.
День тянется, как старая телега по бездорожью. Ненавижу себя! И его! Его - больше! Даже не подошел сегодня. Только натянуто поздоровался и сказал что я великолепно выгляжу. Пошел к черту - сама знаю! А может он забыл. Ведь приперся в джинсах. А после работы у него пол часа на приготовления. Ух, если-бы... Из рук все валится - усталость жуткая. А он совершенно спокоен и улыбчив как всегда. Вот гад! Наверное дрых как младенец, всю ночь. Конец рабочего дня. Еду к его дому, как договорились. Перезвонила, на всякий - сказал что ждет у подъезда и милой назвал. Ненавижу! У меня нервы на пределе, а он ехидничает! Спокойствие... Только спокойствие.
- Ой... Стоит. Такого я еще не видела: черное пальто до пят, туфли - последний писк, перчатки, красный шарф и в тон ему носки! Прям Билл Гейт новоявленный! В руках большущий пакет. Что в нем? Уловив, вопросительный взгляд, говорит: "Там бумаги кое-какие и..." - и, не окончив фразу, небрежно бросает пакет на заднее сидение.
- Ну-ну, дурочку нашел. Точно наркотики. Но теперь уже поздно. Бестолковая, связалась на своею голову. Помочь захотелось. Вот и получишь по полной программе, может думать научишься. А он распинается, как нужно себя вести. В разговор не встревать, лишнего не говорить, строго отвечать на заданные вопросы, улыбаться... Лучше бы рассказал что веселое, так улыбнулась бы по-человечески, а не сверкала этой тридцати-двух зубовой маской до боли в скулах.
- Ну вот и анекдот. Видно что нервничаю или он мысли читает? Все таки он классный и даже симпатичный. Странно, раньше я этого не замечала. Может не приглядывалась.
Вот мы и на месте. Смотрюсь в зеркальце заднего вида - поправляю ворот блузки.
- Ой, чуть не забыла, туфли нужно одеть. Они на заднем сидении.
Разворачиваюсь взять. Опережая движение моей руки, он подает мне пакет с туфлями. ?!
- А ведь мелькнула мысль перепутать - взять не свой. Не прошло. Вот зараза хитрющая! А вдруг там оружие!? А он наемный убийца? А я только прикрытие... Ой! Лучше не думать.
Выходящие улыбающиеся люди вернули меня к реальности.
- Как красиво они одеты! И тачки у них не чета моей Корсе. А выгляжу я как? Быстрее
в уборную!
Женское начало взяло свое и я на какие-то минуты погрузилась в подкрашивание губ, стрелок... И милая гримаса зеркалу напоследок.
Вхожу в зал. По нему растекается легкий джаз. Он сливается с музыкой водопада, стекающего по скалистой стене в огромный аквариум со всякой морской живностью. Он ждет меня за уютным столиком окруженным от посторонних взглядов миниатюрными пальмами и оживленно жестикулирует с вытянутым по струнке официантом. При моем появлении, он встает и отодвигает мне стул. Так за мной еще никто не ухаживал. Становиться неловко. А на стол уже ставятся всевозможные салаты, вино в ведерке со льдом. Обожаю морскую кухню! Вот только аппетита нет. Нужно съесть хоть что-то для приличия и вина... Вина выпью с удовольствием! Может руки дрожать не так будут(надеюсь он не замечает). Мммм - какое шикарное вино! Разбирается, хоть и иностранец. Я правда больше красное люблю, но к рыбе(как он утверждает) - белое лучше. Ню-ню, мне и к рыбе красное лучше! Ой, чуть не забыла, а где представитель швейцарского банка?! Уже десять минут как сидим в ресторане, а он не пришел. Швейцарцы славятся пунктуальностью! Что-то тут не так! Начинаю задавать наводящие вопросы, тайком поглядывая на входную дверь а вилка предательски стучит о край тарелки. Звонит телефон. Его зовут к стойке бара. О чем он говорит?! Ничего не слышно! Возвращается. А у меня коленки подпрыгивают под столом. Все, больше не могу! Сейчас сорвусь и выбегу в отрытую дверь, машина недалеко припаркована... Пропади все пропадом!
Он подходит, загораживая проход, и кивает на аквариум. Я что, омара живого не видела! Я в бешенстве! Уже ничего не соображая и абсолютно обессилев от эмоций, разворачиваюсь и смотрю на стол. Что это??? Цветы!!! Коробка перевязанная атласной лентой и слова, срывающиеся с открытки и пронизывающие меня насквозь: "С Днем Рождения!" Ниже приписка: "пс: извини что не вовремя" К горлу подкатывает ком... Я смеюсь или плачу? Неведомая сила подбрасывает меня и швыряет к нему в объятья. Вокруг все как в тумане: цветы, омары, поздравления, чужие улыбки... Кружится голова. Мне двадцать один! Я не забуду это... Никогда.
Провинция справляет Рождество.
Дворец Наместника увит омелой,
и факелы дымятся у крыльца.
В проулках - толчея и озорство.
Веселый, праздный, грязный, очумелый
народ толпится позади дворца.
Наместник болен. Лежа на одре,
покрытый шалью, взятой в Альказаре,
где он служил, он размышляет о
жене и о своем секретаре,
внизу гостей приветствующих в зале.
Едва ли он ревнует. Для него
сейчас важней замкнуться в скорлупе
болезней, снов, отсрочки перевода
на службу в Метрополию. Зане
он знает, что для праздника толпе
совсем не обязательна свобода;
по этой же причине и жене
он позволяет изменять. О чем
он думал бы, когда б его не грызли
тоска, припадки? Если бы любил?
Невольно зябко поводя плечом,
он гонит прочь пугающие мысли.
...Веселье в зале умеряет пыл,
но все же длится. Сильно опьянев,
вожди племен стеклянными глазами
взирают в даль, лишенную врага.
Их зубы, выражавшие их гнев,
как колесо, что сжато тормозами,
застряли на улыбке, и слуга
подкладывает пищу им. Во сне
кричит купец. Звучат обрывки песен.
Жена Наместника с секретарем
выскальзывают в сад. И на стене
орел имперский, выклевавший печень
Наместника, глядит нетопырем...
И я, писатель, повидавший свет,
пересекавший на осле экватор,
смотрю в окно на спящие холмы
и думаю о сходстве наших бед:
его не хочет видеть Император,
меня - мой сын и Цинтия. И мы,
мы здесь и сгинем. Горькую судьбу
гордыня не возвысит до улики,
что отошли от образа Творца.
Все будут одинаковы в гробу.
Так будем хоть при жизни разнолики!
Зачем куда-то рваться из дворца -
отчизне мы не судьи. Меч суда
погрязнет в нашем собственном позоре:
наследники и власть в чужих руках.
Как хорошо, что не плывут суда!
Как хорошо, что замерзает море!
Как хорошо, что птицы в облаках
субтильны для столь тягостных телес!
Такого не поставишь в укоризну.
Но может быть находится как раз
к их голосам в пропорции наш вес.
Пускай летят поэтому в отчизну.
Пускай орут поэтому за нас.
Отечество... чужие господа
у Цинтии в гостях над колыбелью
склоняются, как новые волхвы.
Младенец дремлет. Теплится звезда,
как уголь под остывшею купелью.
И гости, не коснувшись головы,
нимб заменяют ореолом лжи,
а непорочное зачатье - сплетней,
фигурой умолчанья об отце...
Дворец пустеет. Гаснут этажи.
Один. Другой. И, наконец, последний.
И только два окна во всем дворце
горят: мое, где, к факелу спиной,
смотрю, как диск луны по редколесью
скользит и вижу - Цинтию, снега;
Наместника, который за стеной
всю ночь безмолвно борется с болезнью
и жжет огонь, чтоб различить врага.
Враг отступает. Жидкий свет зари,
чуть занимаясь на Востоке мира,
вползает в окна, норовя взглянуть
на то, что совершается внутри,
и, натыкаясь на остатки пира,
колеблется. Но продолжает путь.
январь 1968, Паланга
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
