Я отправила Оле письмо. Пообещала деньги. Назначила встречу в центральном городском парке.
Старый парк любезно ждет гостей, завораживает извитыми дорожками, усыпанными багряными кленовыми лапами и обволакивает ароматом осенней свежести. Давно не было такого классически живописного бабьего лета.
Я не люблю детективы. В них обычно мало чувств и слишком много логики. Но прочитанного когда-то минимума оказалось достаточно для того, чтобы провернуть небольшую комбинацию. В книжках все легко. Героям не трудно рассуждать, когда за них думает «провидец»-автор, знающий все наперед. На деле все гораздо сложнее, все непредсказуемо и упрямо выскальзывает из-под контроля.
Оля идет не одна. С «человечком». Ну что ж, молодец, послушная девочка. Как просили, так и сделала. Первый пункт грандиозного плана выполнен. Вымогатель показал свое криминальное небритое лицо! Весь в наколках, накаченный. Ну, точно бандит.
- Деньги здесь, - протягиваю сумку.
- Спасибо, - гордо произносит Оля.
- А вы кто, простите? – обращаюсь к подозрительному молодому человеку.
- Макс, - говорит вежливо, спокойно, без напряга. Странно, он должен нервничать. Все как-то не так.
- Вы проводите Олю? Одной девочке опасно ходить с такой ношей, - выражаю искреннее беспокойство.
- Конечно, - и снова никаких эмоций. Как будто ему не интересно происходящее. Может он посредник?
- Оля, надеюсь, мы с тобой будем в расчете? И никаких последствий в суде?
- Не волнуйтесь, теть Насть. Никаких судов, - порыв ветра растрепал пластмассовую челку, теперь Оля похожа на маленького дикобраза с длинными ножками.
- Тогда поехали в банк.
- Зачем это еще?!
- Здесь в сумке только половина суммы. Наличных больше нет. Поехали в банк, я сниму со счета остальное.
- Ну, нет, мы так не договаривались! Так не честно! – Оля вытянулась струной, обняв сумку, как любимого котенка.
- Ладно, не поедем. Но завтра банк будет закрыт.
Макс странно себя ведет с самого начала. Начинаю догадываться, что он не в курсе. Она просто попросила его помочь.
- Максим, может, вы ей объясните, что много наличных дома хранить глупо? И нормальные люди держат их в банке.
Макс удивленно глянул на меня, потом на Олю. Что-то соображает, скрипя извилинами.
- Поехали в банк, - понуро бубнит Оля. Правильно, а куда деваться. Приходится слушаться тетю.
Макс пожал плечами и двинулся с нами к машине. Ему все «до лампочки». Он думает, что у нас какие-то свои договоренности и не собирается вникать. А это путает карты.
Мой голубенький, вымытый с мылом, пежо покорно ждет, когда хозяйка позволит размять колеса и помчаться наконец куда-нибудь дальше, чем магазин продуктов и школа. Ему выпал счастливый шанс. Банк находится в соседнем городе. Ехать долго.
- Олечка, позволь поинтересоваться. Раз уж я стала твоим спонсором, зачем столько денег? – внимательно наблюдаю в зеркало, что происходит на заднем сидении, где пристроились юные голубки и сумка.
- Не ваше дело.
- Ну как же не мое, это же мои деньги, как ни крути.
- Вы лучше мужа своего берегите, а то суды плохо на нервы действуют.
- Мужа я берегу. Ты права. Мне он дорог. Я его люблю. А вот ты кого любишь, и кто тебе дорог, не понятно, - глядя на Олю, начинаю невольно улыбаться. Ее авантюра напоминает ограбление банка с игрушечным пистолетиком и колготками на голове.
- Мне дорог мой будущий ребенок, ясно?
Лицо Макса вытянулось, еще немного, и он достанет небритым молодецким подбородком острых коленок возлюбленной. А Оля, глянув на него, опомнилась, но уже поздно. Так. Значит и об этом женишок не осведомлен!
- Тебя не тошнит? А то меня с Мишкой ужасно тошнило. Даже в больницу пришлось лечь. Ты, Олечка, смотри, острого и жирного не ешь, а то сознание можешь потерять. Беременность в твоем возрасте тяжело протекает.
- Мы скоро уже приедем? – отвернулась, обиделась. Невеста в шоке.
Пробка на Ярославке. Это мне на руку. Чем дольше едем, тем интереснее.
Выкручиваю руль, чтобы перестроиться на полосу, которая движется чуть быстрее, чем наша. Всовываюсь одной фарой в плотный поток. За спиной слышится шепот. Ничего, пусть разберутся. Им, конечно, хочется обсудить планы исключительно наедине. Но ситуация не позволяет. Ситуацию организовала я, я веду это шоу!
- Извините, - произнес взрослым басом Макс, - мы в банк не поедем.
- Макс. Ты не пойдешь в армию! Понял? Я не собираюсь одна рожать, ждать, ты с ума сошел?
- Пойду. Мне не нужны такие деньги, поняла? Это ты сбрендила совсем.
Я не выдерживаю. Хохочу громко и с удовольствием. Слава Богу, он не маньяк!
- Поехали, ребятишки, в кафе. Я знаю одно отличное местечко. Там и разберемся, кто из вас в армию не пойдет.
-2-
Воскресенье. Сидим вокруг костра, поем песни, жарим шашлыки. Кончилась безумная неделя. После всего, что произошло, Наташка возбужденно благодарит, обещает, нервничает. Петя неловко старается угодить, становится ближе, теплее, клянется, сокрушается, беспокоится. Огромная собака Вилкин носится как конь вокруг ведерка с замаринованными кусочками мяса. По всему лесу разносится эхом басовитый лай и дикие крики Саньки с Мишкой. Они сегодня джедаи.
Оля светится счастьем, смущается, сопливо зарекается, хнычет, капризничает, как и положено беременным. Ее жених Макс гордо отмалчивается, скрывая страх, вежливо улыбается будущей теще. Его долг отечеству выкупить так и не удалось, хотя деньги мы все готовы были на это пожертвовать добровольно. Макс наотрез отказался. Ну что ж, мужчина сказал свое слово.
Петя втянул живот, для солидности выпрямил спину и обратился к Максу:
- Служить куда отправляют?
- Балтийский флот.
Оля погрустнела, обняла жениха и загадочно объявила:
Лишь бы жить, лишь бы пальцами трогать,
лишь бы помнить, как подле моста
снег по-женски закидывал локоть,
и была его кожа чиста.
Уважать драгоценную важность
снега, павшего в руки твои,
и нести в себе зимнюю влажность
и такое терпенье любви.
Да уж поздно. О милая! Стыну
и старею.
О взлет наших лиц —
в снегопаданье, в бархат, в пустыню,
как в уют старомодных кулис.
Было ль это? Как чисто, как крупно
снег летит… И, наверно, как встарь,
с январем побрататься нетрудно.
Но минуй меня, брат мой, январь.
Пролетание и прохожденье —
твой урок я усвоил, зима.
Уводящее в вечность движенье
омывает нас, сводит с ума.
Дорогая, с каким снегопадом
я тебя отпустил в белизну
в синем, синеньком, синеватом
том пальтишке — одну, о одну?
Твоего я не выследил следа
и не выгадал выгоды нам —
я следил расстилание снега,
его склонность к лиловым тонам.
Как подумаю — радуг неровность,
гром небесный, и звезды, и дым —
о, какая нависла огромность
над печальным сердечком твоим.
Но с тех пор, властью всех твоих качеств,
снег целует и губит меня.
О запинок, улыбок, чудачеств
снегопад среди белого дня!
Ты меня не утешишь свободой,
и в великом терпенье любви
всею белой и синей природой
ты ложишься на плечи мои.
Как снежит… И стою я под снегом
на мосту, между двух фонарей,
как под плачем твоим, как под смехом,
как под вечной заботой твоей.
Все играешь, метелишь, хлопочешь.
жалься же, наконец, надо мной —
как-нибудь, как угодно, как хочешь,
только дай разминуться с зимой.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
