Рано вставать в воскресенье не логично и невероятно трудно. Но что поделать, если в другое время нет возможности уделять себе хоть немного времени. Виталик тихо выполз из супружеской постели и ринулся в объятия июньского рассвета. Друг Миха уже ждал. Машина у Мишки приметная, растюнингованная, шедевр аэрографии. Жаль, любоваться некому. Железобетонный муравейник сладко спал.
Традиция тренироваться каждое воскресенье образовалась как-то спонтанно, сама собой. Незаметно она впаялась в образ жизни и семейные планы на выходные. Друзья Виталька и Мишка в любую погоду были готовы «в бой»! Зимой, конечно, сложнее. Приходилось проситься в зал к боксерам. Поэтому нынешняя летняя теплынь вдвойне приятна: и воздух свежий, и проблем меньше.
Легкий ветерок в лесу разгонял обрывки сна быстрее самого крепкого кофе. Кстати, кофе Виталик с Мишкой не пьют. И алкоголь тоже. Спортивный принцип, здоровый образ жизни!
Через полтора часа, вдоволь набегавшись, размявшись и налупив «лапу» от души, друзья плюхнулись в машину. Миха включил какой-то старый блюз и принялся аккуратно выбираться из зарослей.
- Ну сегодня кайф! Погодка, солнышко! Энергия по чакрам так и циркулирует! То, что надо! – Виталик достал из закромов бутылку воды и поглотил почти все, что в ней было. Сидеть на пассажирском кресле не очень привычно, когда сам рулишь по пять часов в день. Но не на двух же машинах было ехать.
- Да. Июнь шепчет.
Блюз разливался по салону, органично соединяясь с настроением.
- Аккуратно, вдоль гаражей много дырок. Зря ты по этой дороге решил. Мимо рынка быстрее.
- Да ладно.
Миша крутил руль, обходя дырки в асфальте, как подводная лодка мины.
- Мертвое время, на улицах никого, - заметил себе под нос Виталик, рассеянно глядя по сторонам.
Вдруг прямо на обочине между двумя ржавыми «ракушками» что-то мелькнуло. Странное. Человек? Или двое?!
- Притормози.
- А что там та… – тормозить на дороге в километре от дома, жены, горячего душа и вкусного завтрака, естественно, Мишке не хотелось.
Договорить он не успел, потому что и сам увидел. Мужик в потрепанной куртке навалился на девушку и, не обращая внимание на жидкую грязь под ногами, жилой дом в десяти шагах и не замечая разрисованный джип, жадно торопливо двигался, вцепившись как зверь в обмякшее бледное тело. Девушка, видимо, уже сорвала голос и сипела, кровь на губах и кровоподтек на скуле констатировали очевидный факт. Изнасилование.
Пока Миха осознавал происходящее, цепляясь остатками рассудка за возможные варианты, Виталька сорвался с места. Мужик в куртке оттолкнул жертву и тоже рванул, как эфиопский спортсмен на олимпиаде. Виталька поймал его только возле помойки во дворе. «Быстро бегает, гад!» Пришлось врезать локтем в солнечное сплетение, вывернуть руку до хруста, чтобы хоть как-то завалить здоровенного "олимпийца". Прижав коленом к земле голову добычи, Виталька понял, что победил. Тяжело дыша и матерясь, он заставлял остолбеневшего Мишку звать на помощь.
- Вон тетка идет, попроси поводок!
Поводком Виталька связал «гаду» руки и ноги в один мудреный узел. Тетка, которая одолжила поводок, забыла про лохматого мопса, и бросилась к девчонке. Помогла ей натянуть разорванный спортивный костюм, вытереть размазанную грязь и кровь. Доверив Мишке трофей в виде брыкающегося загнанного зверя, связанного намертво поводком, Виталька позвонил в милицию.
- Брат, братишка, - хрипя и откашливаясь, взывал с акцентом к Мишке мужик, - Давай договоримся, э? Пожалей, брат!
Мишке хотелось заткнуть уши, выключить звук реальности, вывалиться из этого кошмара, лишь бы не слышать мольбы обреченного. На мгновение стало его жаль, сомнение резануло по нервам, что человек сегодня будет сидеть на нарах с бомжами и потом гнить много лет в тюрьме. Если бы он попал туда сам как-нибудь, без его – Мишкиного - участия, было бы легче. А теперь надо брать на себя ответственность за судьбу какого-то отмороженного. Может быть у него и семья есть…
От мучений Мишку избавил милицейский уазик.
- Брат, брат, отпусти! – умолял и плакал поверженный «гад», понимая, что уже никто его не спасет.
- Давай, ползи в машину, братья твои в тюрьме сидят! – отпихнув Мишку, хохотнул молодой белобрысый дежурный.
Еще много раз приходилось Мишке и Витальке приходить в отделение, давать показания, подписывать протоколы. Следователь хвалил "героев" и не скупился на подробности.
- Представляете, у этого гада две недели назад близнецы родились! Мы в Ташкент запрос посылали. Девчонка-то пострадавшая заявление все-таки принесла. Молодец. Это медсестричка из нашей поликлиники. На смену шла. А он выжидал. Вот, блин, история. Оборзели эти… совсем.
Следователь Петченко размашистым почерком подписал почетные грамоты и поздравил крепким рукопожатием.
- Ну вы ребят, даете! И жертву, и свидетелей, и преступника нам на блюдечке с голубой каемочкой! Вот это номер!
- А сколько ему светит? – вяло промямлил Мишка.
- Уж мы впаяем! Лет двадцать, думаю. Здесь таких случаев много накопилось, - хохотнул упитанный Петченко.
Виталька потащил грамоту на работу. Хвастался, смаковал детали, гордился.
А Мишка выбросил. И еще долго жалел, что поехал не по той дороге. А еще ему часто снились близнецы...
"На небо Орион влезает боком,
Закидывает ногу за ограду
Из гор и, подтянувшись на руках,
Глазеет, как я мучусь подле фермы,
Как бьюсь над тем, что сделать было б надо
При свете дня, что надо бы закончить
До заморозков. А холодный ветер
Швыряет волглую пригоршню листьев
На мой курящийся фонарь, смеясь
Над тем, как я веду свое хозяйство,
Над тем, что Орион меня настиг.
Скажите, разве человек не стоит
Того, чтобы природа с ним считалась?"
Так Брэд Мак-Лафлин безрассудно путал
Побасенки о звездах и хозяйство.
И вот он, разорившись до конца,
Спалил свой дом и, получив страховку,
Всю сумму заплатил за телескоп:
Он с самых детских лет мечтал побольше
Узнать о нашем месте во Вселенной.
"К чему тебе зловредная труба?" -
Я спрашивал задолго до покупки.
"Не говори так. Разве есть на свете
Хоть что-нибудь безвредней телескопа
В том смысле, что уж он-то быть не может
Орудием убийства? - отвечал он. -
Я ферму сбуду и куплю его".
А ферма-то была клочок земли,
Заваленный камнями. В том краю
Хозяева на фермах не менялись.
И дабы попусту не тратить годы
На то, чтоб покупателя найти,
Он сжег свой дом и, получив страховку,
Всю сумму выложил за телескоп.
Я слышал, он все время рассуждал:
"Мы ведь живем на свете, чтобы видеть,
И телескоп придуман для того,
Чтоб видеть далеко. В любой дыре
Хоть кто-то должен разбираться в звездах.
Пусть в Литлтоне это буду я".
Не диво, что, неся такую ересь,
Он вдруг решился и спалил свой дом.
Весь городок недобро ухмылялся:
"Пусть знает, что напал не на таковских!
Мы завтра на тебя найдем управу!"
Назавтра же мы стали размышлять,
Что ежели за всякую вину
Мы вдруг начнем друг с другом расправляться,
То не оставим ни души в округе.
Живя с людьми, умей прощать грехи.
Наш вор, тот, кто всегда у нас крадет,
Свободно ходит вместе с нами в церковь.
А что исчезнет - мы идем к нему,
И он нам тотчас возвращает все,
Что не успел проесть, сносить, продать.
И Брэда из-за телескопа нам
Не стоит допекать. Он не малыш,
Чтоб получать игрушки к рождеству -
Так вот он раздобыл себе игрушку,
В младенца столь нелепо обратись.
И как же он престранно напроказил!
Конечно, кое-кто жалел о доме,
Добротном старом деревянном доме.
Но сам-то дом не ощущает боли,
А коли ощущает - так пускай:
Он будет жертвой, старомодной жертвой,
Что взял огонь, а не аукцион!
Вот так единым махом (чиркнув спичкой)
Избавившись от дома и от фермы,
Брэд поступил на станцию кассиром,
Где если он не продавал билеты,
То пекся не о злаках, но о звездах
И зажигал ночами на путях
Зеленые и красные светила.
Еще бы - он же заплатил шесть сотен!
На новом месте времени хватало.
Он часто приглашал меня к себе
Полюбоваться в медную трубу
На то, как на другом ее конце
Подрагивает светлая звезда.
Я помню ночь: по небу мчались тучи,
Снежинки таяли, смерзаясь в льдинки,
И, снова тая, становились грязью.
А мы, нацелив в небо телескоп,
Расставив ноги, как его тренога,
Свои раздумья к звездам устремили.
Так мы с ним просидели до рассвета
И находили лучшие слова
Для выраженья лучших в жизни мыслей.
Тот телескоп прозвали Звездоколом
За то, что каждую звезду колол
На две, на три звезды - как шарик ртути,
Лежащий на ладони, можно пальцем
Разбить на два-три шарика поменьше.
Таков был Звездокол, и колка звезд,
Наверное, приносит людям пользу,
Хотя и меньшую, чем колка дров.
А мы смотрели и гадали: где мы?
Узнали ли мы лучше наше место?
И как соотнести ночное небо
И человека с тусклым фонарем?
И чем отлична эта ночь от прочих?
Перевод А. Сергеева
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
