Валентин Распутин в Братске - прощание без фотовспышки
Умер писатель Валентин Распутин.
____________________________________________________
"Он лежал и вяло и беспричинно, будто с чужой мысли, мусолил в себе непонятно чем соединившиеся слова "март" и "смерть". Было в них что-то общее и кроме звучания. Нет, надо одолеть март, из последних сил перемочь эту последнюю неделю".
Валентин Распутин (15 марта 1937 - 14 марта 2015). "Пожар", 1985
____________________________________________________
Только один раз, 28 августа 2007 года, Валентин Григорьевич побывал в библиотеке Виктора Сербского на Приморской,49. Тогда Распутин тщательно подписал библиофилу все книги,которые тот выложил перед ним на большом столе. Помню,что беседа тогда шла вяло. Валентин Григорьевич отвечал на вопросы неохотно, стараясь сочинять автографы. Я давно заметил,что он тщательно относился к этому процессу. И никому не отказывал.Есть и у меня несколько книг с его надписями:
____________________________________________________
На книге Распутин В.Г. Вниз и вверх по течению – М.:Сов.Россия, 1972.
Удивляясь и радуясь библиотеке Виктора Соломоновича, встречаешь здесь книги, которых нет уже и у автора, и о которых он сам забыл.
28.08.07. Валентин Распутин
На книге Распутин В.Г. Повести –М.:Молодая гвардия, 1976.
“В библиотеку самую знаменитую и самую «рабочую», эта книга у Виктора Соломоновича, как и вся его библиотека, проживет самые большие сроки. Можно не сомневаться.”
28.08.07. Валентин Распутин
На книге Распутин В.Г. Что в слове , что за словом? – Иркутск, 1997.
“С опозданием в добрые 20 лет автор удостоверяет, что книжечка сия нашла доброе место”.
28.08.07. Валентин Распутин
На книге Распутин В.Г. Библиографический указатель. – Иркутск, 2007.
“В ряду библиотечных книг Виктора Соломоновича вдруг да кто-нибудь заглянет к радости автора “.
28.08.07. Валентин Распутин
На книге Распутин В.Г. Пожар.- Сов. писатель, 1990.
“ С грустью и удивлением обнаруживаю это издание, о котором уже забыл - но в библиотеке Виктора Соломоновича, к счастью, ничего не пропадает. Спасибо!”.
28.08.07. Валентин Распутин
____________________________________________________
Библиографию предоставила Екатерина Сербская.
____________________________________________________
И мы все понимали,что ему сейчас не до литературных разговоров.Недавно в иркутской авиакатастрофе погибла его дочь, и ВГ все еще был в плену печали, всё еще болела от горя душа. Но в тот день много фотографировали. Я мечтал сняться рядом с великим писателем,(хотя встречались и беседовали с ним много раз,а вот оставался без карточки на память),но почему-то и в библиотеке в кадр с Распутиным я не попадал. Заметив, что я мнусь в нерешительности,Валентин Григорьевич подшутил, ты, наверное, не хочешь со мной фотографироваться? Да что вы - оживился я и встал рядом с писателем. Сфотографировались. Но в результате - я так и не получил от фотографов того снимка. Чем был сильно огорчен.
Когда Валентин Григорьевич покидал библиотеку русской поэзии,то задержался в коридоре,где стоял сгорбившись Виктор Соломонович. Создалась неловкая заминка молчания,из которой первым вышел Валентин Григорьевич. Распутин в неожиданном порыве добрых чувств обнял за плечи Сербского. Больше они - большой писатель и большой библиофил - не встретятся никогда. И это объятие двух постаревших русских интеллигентов, мне так показалось в ту минуту, сняло всю напряженность,которая сохраняется в людях России. И Сербский ему ответил объятием.
А Катя Сербская огорчилась,что фотоаппарат был уже зачехлен - и этого волнующего прощания она не успела запечатлеть и увековечить. А я сказал - оно и к лучшему. Не надо в такой ситуации щелкать затвором фотоаппарата.Будем помнить!
Нынче ветрено и волны с перехлестом.
Скоро осень, все изменится в округе.
Смена красок этих трогательней, Постум,
чем наряда перемена у подруги.
Дева тешит до известного предела -
дальше локтя не пойдешь или колена.
Сколь же радостней прекрасное вне тела!
Ни объятья невозможны, ни измена.
* * *
Посылаю тебе, Постум, эти книги.
Что в столице? Мягко стелют? Спать не жестко?
Как там Цезарь? Чем он занят? Все интриги?
Все интриги, вероятно, да обжорство.
Я сижу в своем саду, горит светильник.
Ни подруги, ни прислуги, ни знакомых.
Вместо слабых мира этого и сильных -
лишь согласное гуденье насекомых.
* * *
Здесь лежит купец из Азии. Толковым
был купцом он - деловит, но незаметен.
Умер быстро - лихорадка. По торговым
он делам сюда приплыл, а не за этим.
Рядом с ним - легионер, под грубым кварцем.
Он в сражениях империю прославил.
Сколько раз могли убить! а умер старцем.
Даже здесь не существует, Постум, правил.
* * *
Пусть и вправду, Постум, курица не птица,
но с куриными мозгами хватишь горя.
Если выпало в Империи родиться,
лучше жить в глухой провинции у моря.
И от Цезаря далёко, и от вьюги.
Лебезить не нужно, трусить, торопиться.
Говоришь, что все наместники - ворюги?
Но ворюга мне милей, чем кровопийца.
* * *
Этот ливень переждать с тобой, гетера,
я согласен, но давай-ка без торговли:
брать сестерций с покрывающего тела -
все равно что дранку требовать от кровли.
Протекаю, говоришь? Но где же лужа?
Чтобы лужу оставлял я - не бывало.
Вот найдешь себе какого-нибудь мужа,
он и будет протекать на покрывало.
* * *
Вот и прожили мы больше половины.
Как сказал мне старый раб перед таверной:
"Мы, оглядываясь, видим лишь руины".
Взгляд, конечно, очень варварский, но верный.
Был в горах. Сейчас вожусь с большим букетом.
Разыщу большой кувшин, воды налью им...
Как там в Ливии, мой Постум, - или где там?
Неужели до сих пор еще воюем?
* * *
Помнишь, Постум, у наместника сестрица?
Худощавая, но с полными ногами.
Ты с ней спал еще... Недавно стала жрица.
Жрица, Постум, и общается с богами.
Приезжай, попьем вина, закусим хлебом.
Или сливами. Расскажешь мне известья.
Постелю тебе в саду под чистым небом
и скажу, как называются созвездья.
* * *
Скоро, Постум, друг твой, любящий сложенье,
долг свой давний вычитанию заплатит.
Забери из-под подушки сбереженья,
там немного, но на похороны хватит.
Поезжай на вороной своей кобыле
в дом гетер под городскую нашу стену.
Дай им цену, за которую любили,
чтоб за ту же и оплакивали цену.
* * *
Зелень лавра, доходящая до дрожи.
Дверь распахнутая, пыльное оконце,
стул покинутый, оставленное ложе.
Ткань, впитавшая полуденное солнце.
Понт шумит за черной изгородью пиний.
Чье-то судно с ветром борется у мыса.
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний.
Дрозд щебечет в шевелюре кипариса.
март 1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
