95 процентов книг подлежат забвению - Станислав Лем
Самое противное,что пока тексты были свежи - они тебе не нравились,ты сомневался и находил в них неуклюжие места и, естественно, правил,но подлинного совершенства всё-таки не мог добиться. И чтобы больше не мучиться,разочарованно отпускал в печать. А годы спустя теперь удивляешься - неужели это я так хорошо написал?! Сколько раз слышал такие признания коллег...И только снисходительно улыбался в ответ!А теперь и сам ловлю себя на таких мыслях иногда...Впрочем, не лишне помнить слова Станислава Лема из«Расы хищников» "Литература — существо смертное, и 95 процентов(цифра скорее всего занижена) написанных во всем мире книг подлежат полному забвению. Мировая библиотека, включая произведения лауреатов Нобелевской премии, — это огромный некрополь".
А мы,пишущие здесь и сейчас, все уже при жизни в некрополе под именем "и другие"...Кроме таких же безымянных авторов уже некому перечитывать наши размышления и сюжеты..Хотя иногда нет-нет и придёт из сетевого далека парочка восторженных откликов на твои старые заметы к жизни.
Впрочем,есть и другое мнение,которое давным-давно изложил и оставил нам в наследство в коротком стихотворении Геннадий Михасенко:
Быть после Пушкина поэтом –
Чушь, скажут мне наверняка.
И пальцем шевельнут при этом
У ожиревшего виска.
Но вместо робости угрюмой
Огнь пробедал по волосам!
Да если б Лермонтов так думал,
То кто бы «Парус» написал?
Честно скажу, не люблю,поэтому избегаю, перечитывать даже знаменитые книги... Ведь все прежние попытки приводили только к разочарованию...Но все же позволял себе раньше лишь иногда перелистать избранные места из "Обломова" Гончарова и "Мёртвые души" Гоголя...Долгое время были милы сердцу эти книги.Но это другая история...
А иногда отец мне говорил,
что видит про утиную охоту
сны с продолженьем: лодка и двустволка.
И озеро, где каждый островок
ему знаком. Он говорил: не видел
я озера такого наяву
прозрачного, какая там охота! —
представь себе... А впрочем, что ты знаешь
про наши про охотничьи дела!
Скучая, я вставал из-за стола
и шел читать какого-нибудь Кафку,
жалеть себя и сочинять стихи
под Бродского, о том, что человек,
конечно, одиночество в квадрате,
нет, в кубе. Или нехотя звонил
замужней дуре, любящей стихи
под Бродского, а заодно меня —
какой-то экзотической любовью.
Прощай, любовь! Прошло десятилетье.
Ты подурнела, я похорошел,
и снов моих ты больше не хозяйка.
Я за отца досматриваю сны:
прозрачным этим озером блуждаю
на лодочке дюралевой с двустволкой,
любовно огибаю камыши,
чучела расставляю, маскируюсь
и жду, и не промахиваюсь, точно
стреляю, что сомнительно для сна.
Что, повторюсь, сомнительно для сна,
но это только сон и не иначе,
я понимаю это до конца.
И всякий раз, не повстречав отца,
я просыпаюсь, оттого что плачу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.